Джаг догадывался, что так и будет. Все-таки он служил в королевском флоте и более-менее повидал жизнь. А традиции обманывать простаков-ротозеев, верящих в то, что им говорят, не менялись от страны к стране. Так было и в отсталой Риве, где люди все еще ходили в набедренных повязках, так было и в Аване, в самой столице мировой империи.
— Меня ждет беда? — спросил Джаг, не скрывая елейности в голосе. — Что мне купить, чтобы ее отвести? Сколько стоит заговор от зла? Ну, давай, скажи!
Но чавалка не отвечала, а лишь таращилась на него осоловелыми глазами.
— Чави! — позвала она осипшим голосом.
Джаг повернулся. В палатке уже стоял охранник.
— Уходи, — сказал он твердо.
— Что там? — спросил Джаг, повернувшись к чавалке. Но та не ответила.
— Уходи, чавалве, — повторил охранник и сделал шаг.
Джаг быстро поднялся со стула. Из хлама, которым была заставлена палатка, под руку ему попалось что-то типа кочерги. Железный прут с плоской фигурной гравированной пластиной на конце.
Это клеймо для лошадей — вспомнил Джаг. Эта незначительная деталь не играла никакой роли. Тогда он об этом и думать не стал. Ему хватило того, что оно было довольно тяжелым и хорошо разбивало черепа.
Охранник повалился на пол с пробитым виском. Гадалка визжала, давясь воплем и задом отползала от Джага. А он надвигался на нее, глядя ей в глаза.
— Что там было?! Отвечай сука! Что ты там увидела?
Но гадалка не могла выговорить ни слова. Она только скулила и выла, и, похоже, уже простилась с жизнью.
— Antiteo! — вдруг завопила она так, что закладывала уши. — Antiteo! Antiteo!
Пульсация лютой злобы вдруг прокатилась по телу Джага, без труда захватывая разум. Заревев от ярости, он набросился на гадалку, схватил ее за волосы, поднял с пола, и швырнул как тряпичную куклу. Она упала на стол и повалила его. Джаг подскочил к ней, снова схватил за волосы и толкнул в шкаф.
Она лежала навзничь, в слабом свете от еще оставшихся свечей было видно, как по ее лицу сбегает темная струйка крови. Снаружи слышались приближающиеся крики.
Джаг подумал было достать меч, но почему-то не стал. Не стоят эти выродки смерти от доброй стали. Он поднял лошадиное клеймо и вышел навстречу приближающейся толпе. Чавалы были вооружены кто во что горазд. Кто с топором, кто с ножами, кто с саблей.
Джаг подпустил поближе первого — молодого щуплого чавала, — и размозжил ему голову. Пока тот еще не упал, он перехватил его оружие — ржавый бронзовый чекан, и ринулся в драку с оружием в каждой руке. Ему в лицо брызнула кровь. Потом еще раз, потом еще. Нападающие падали один за другим. Они бились не столько с человеком, сколько со страшным скоплением ярости и злобы, одолеть которые не под силу никому из людей хотя бы потому, что никто никогда не мог разозлиться так сильно. И сам Джаг чувствовал это — жуткую, неподвластную ему злобу, которая стала его постоянным спутником. Он пробивал врагам головы и ломал им кости и ребра. Его удары раз за разом находили цель, пока не осталось никого, кто мог бы подняться с земли и держать оружие. Но и этого ему было мало. Он подхватил с земли увесистый колун и вогнал в позвоночник одного из валявшихся. Тот издал отвратительный звук и перестал трепыхаться. Джаг добил еще одного, вогнав топорище ему в голову.
