«Н-да…»
Шагах в восьмидесяти на восток нашлось еще одно место схватки – на этот раз короткой, – закончившейся, по-видимому, вничью. Кора с деревьев кое-где была сорвана, кусты поломаны и измяты, и пятна крови виднелись тут и там на земле и на не растаявшем с зимы снеге. Волк, что любопытно, просто удрал – оставляя за собой при этом кровавый след, – а вот Альв двинулась дальше на юг. Следов она оставляла крайне мало, если оставляла вообще, но запах – смесь тонкого аромата ее кожи и терпкого запаха волчьей крови – не позволял сбиться с пути.
Яков прошел шагов триста, огибая небольшое, все еще покрытое льдом озерко, поднялся на низкий холм, спустился в распадок и тут наткнулся на очередной волчий труп. На этот раз на земле лежала светло-серая сука размером с теленка, но вот что с ней случилось, Яков затруднялся сказать. Предположил, что волчица встретила здесь, внизу, какого-то куда более крупного хищника. Возможно, это был медведь. Но, с другой стороны, по воспоминаниям Якова в этих лесах и горах водились и другие крупные хищники. Снежный барс, например. Или скулнскорхский тигр. В любом случае этот кто-то буквально рвал волчицу на куски, ломал ей кости и в результате искалечил так, что живого места не оставил, а уж крови было столько, что даже видавшему виды Якову стало не по себе. Покрытая старой слежавшейся хвоей и сгнившими листьями земля, поломанные кусты, пятна снега и стволы деревьев – все было забрызгано или залито кровью. Была ли здесь также кровь неведомого убийцы волков, Яков, однако, сказать не мог. Как не знал он и того, была ли здесь Альв. Ее запах пропал еще на вершине холма, и в распадок Якова привел запах волчьей крови.
«Что же делать?» Но разум оказался здесь и сейчас плохим помощником. Зато интуиция предложила Якову одну весьма странную идею, которую он, к счастью, не стал обдумывать. Он просто принял ее как есть и, найдя след того, кто убил волчицу, пошел по нему.
«Убийца» не прятался и не пытался скрадывать следы. Он шел напролом, перепрыгивая через поваленные деревья, кусты малины или через орешник, ронял тут и там капли крови – то ли своей, то ли волчьей, – да еще в паре мест оставил на деревьях и на земле борозды, прочерченные пятью острыми и твердыми, как сталь, когтями. И еще запах. Как только ослаб запах волчьей крови, в воздухе ощутимо запахло кем-то еще. Запах был странный, скорее приятный, чем отвратительный. Чужой, но привлекательный, буквально зовущий за собой. Ну, Яков и шел, ему все равно было по пути.
