– Что ты имеешь в виду? – насторожился Яков.
– Ты помнишь, о чем спросил твой враг Орест?
– Почему ты об этом заговорила?
– Потому что я вспомнила, как убивала того офицера, о котором он говорил. Я сделала так. – Ее пальцы стремительно сжались в щепоть, но Яков сразу же увидел разницу. Эти пальцы не собирались ничего брать, они были созданы, чтобы убивать. – Это «клюв», – ровным голосом объяснила Альв, – им я ударила того человека в висок. Мой удар способен сломать височную кость или грудину, разбить кадык или выбить плечо. Вот этими пальцами, Йеп! – Альв подняла вверх свои пальцы. – Ты представляешь, какой силой я должна обладать, чтобы ломать щепотью кости?
– Я знаю, что ты очень сильная, – примирительно ответил на ее очевидный вызов Яков. Он уже понял, что у Альв начинается истерика, и хотел ее успокоить.
– Я вспомнила! – Теперь Альв сама рассматривала свои пальцы. – Вот так! – Ее рука метнулась вперед молниеносным броском кобры. – И все, Йеп! Он только всхлипнул и стал умирать. Ты ведь знаешь, что это происходит постепенно? Быстро, но не мгновенно… Я… Он умирал, а я «слушала» его уход. Ты представляешь?
– Ты особенная, Альв, – успокаивающе кивнул Яков. – Я уже не помню почти… Не знаю, что из этого правда, а что сказка, но, знаешь, в этих местах рассказывают странные истории про людей-оборотней. Люди как люди. Не добрые и не злые. Разные. Но они сильнее обычных людей. Очень сильные, даже когда не превращаются в медведей или волков. Кто-то рассказывал еще о моржах. Но есть и другие, их называют неистовые. Это те, кто приносит неистовой Махе пригоршни желудей[18]… Наверное, есть и другие, – пожал он плечами, – но про них я не помню.
– Ты добрый! – неожиданно улыбнулась Альв. – Я думаю, ты меня не только хочешь, но и любишь…
– Не знаю, – честно признался Яков. – В моем возрасте довольно сложно признаваться в любви… Даже самому себе.
– А теперь расскажи мне, как я меняюсь!
Вот уж чего он не ожидал, так этого. В прошлый раз не успел он начать, как у Альв случился приступ.
– Ты уверена?.. – осторожно спросил он.
– Нет, – покачала она головой, – но хочу попробовать.
– Что ж… Это всегда кожа и глаза, – начал Яков. – Но иногда еще и волосы…
Потрескивали в огне сухие ветки. Плясали на них язычки пламени, и от очага порывами распространялись тепло и запах сосновой смолы. Альв сидела, привалившись спиной к стене, и ловила лицом дуновения жара. Ей было хорошо: тепло и уютно. Мышцы расслабились, тело отдыхало. Желание бродило где-то по краю сознания, не такое сильное, чтобы зажечь, и не такое слабое, чтобы его не замечать. Альв закрыла глаза и представила, как нежится в объятиях Якова.
