2. Понедельник, тринадцатое марта 1933 года
Утром отправились в город. Альв с Яковом ехали в локомобиле одни, но впереди и сзади их сопровождал кортеж «охранителей». Яков был спокоен, управлял своей сложной машиной, разговаривал с Альв – большей частью ни о чем – и явно был занят какими-то своими непростыми мыслями. Что-то обдумывал, что-то для себя решал. Так «прочла» его чувства Альв, которая за считаные дни – так ей, во всяком случае, казалось – узнала Якова больше, чем смогла бы узнать другого человека за многие годы. О любви не говорили, и это казалось Альв правильным, хотя и необычным. Случившееся в мыльне не обсуждали. Неприятной истории с Куприяновым и словом не касались. И все-таки, когда уже въехали в город – а он по-прежнему казался Альв не похожим на город, – Яков попросил ее не обращать внимания на назойливое сопровождение, которое теперь не отстанет от нее в течение всего дня.
Однако ее присутствие соглядатаев, которые и не думали прятаться, просто-таки раздражало. Тем не менее она крепилась, стараясь соответствовать ожиданиям Якова, и, несмотря на тревогу и неуверенность, которые, впрочем, никому так и не показала, позволила ему оставить себя на попечение Труты Норн. Сестра Якова в понедельник оказалась свободна от обязанностей в Академии, где она преподавала «новую и новейшую историю» – чем бы это ни было, – и, приняв на себя попечение над гостьей, развлекала Альв как могла: устроила ей поход по лавкам и галереям, свозила на набережную и показала летающие корабли, которые произвели на Альв неожиданно сильное впечатление. Некоторые из кораблей были попросту огромны, и тем не менее они легко парили высоко в небе. Это было похоже на колдовство, которым, по сути, и являлось, поскольку нарушало все известные Альв законы природы. Однако факт этот нисколько ее не раздражал, а скорее воодушевлял. Настроение неожиданно поднялось, и мир снова засверкал множеством чудесных красок.
А вскоре подошло время обеда и, съев в трактире большую порцию невероятно вкусного рыбного супа, блюдо из запеченного в тесте угря и множество других незнакомых ей прежде яств и лакомств, Альв полностью оправилась от изматывавшей ее все утро серой хандры и вернула себе не только великолепное расположение духа, но и ставшее уже привычным холодноватое спокойствие уверенного в себе человека. Такой она и вернулась к Якову.
– Я соскучилась, – без стеснения призналась она, войдя в его просторный, обставленный массивной мебелью кабинет.
