– Так точно, Яков Ильич! – на военный лад отрапортовал адъюнкт. – Случилось! Но по телефону никак нельзя!
– То есть, – уточнил Яков, – требуется присутствие кого-то из старших оперативных работников. Я правильно понял?
– Так точно! Требуется. Немедленно! Лично вы!
«Даже так? – удивился Яков. – Что же там могло приключиться, что Суржину пришлось телефонировать Самому?»
– Куда? – спросил он.
Получалось, что надо ехать, потому что всегда лучше перестраховаться. Может быть, Ваня Суржин чего-то не понял по молодости лет да простительной неопытности. Психанул, не разобравшись: типа у страха глаза велики… А что, если все-таки не ошибся и это то самое «оно», которое может как вознести, так и уронить низко и больно?
– В Академию. К парковым воротам.
«Серьезно?! Академия? Немедленно? Что же там у них приключилось, у академиков долбаных?!»
Шлиссельбургская академия – один из лучших университетов Европы: уважаемый, пользующийся положенной ему по статусу автономией. Конечно, и там случаются преступления. Но обычно – ничего такого, с чем не справились бы господа полицейские чины. Однако Суржин не в городское полицейское управление позвонил и не в прокуратуру. Он с ходу телефонировал прямо Свеву – столоначальнику Особого бюро Сыскного приказа.
«Лихие дела! Надо ехать немедленно, но Академия-то на другом берегу Невы!»
– Ну, раз немедленно, тогда присылай геликоптер! – озвучил свою мысль Яков. – Иначе не получится. На колесах часа два возьмет. И это еще если по утреннему делу в пробку не въеду.
– Уже выслал, ваш превосходительство!
– Силен! – усмехнулся Яков. – Портки-то натянуть успею?
Разумеется, это было художественным преувеличением. Обычно Яков не садился за стол, не приведя себя предварительно в порядок. Так что на нем сейчас были надеты не только брюки, но и весь костюм-тройка, и белая сорочка с галстуком, и зимние штиблеты на толстой подошве в комплекте.
– Успеете! – обнадежил Суржин. – По моим расчетам, геликоптер будет у вас в восемь двадцать.
– Тогда до встречи! – закончил разговор Яков и вернулся к прерванному чаепитию.
Он даже не пробовал угадать, что бы это могло быть, поскольку любое из обычных дел, находившихся в ведении убойного стола, можно без опаски обсуждать по телефону. В пределах разумного, конечно, но все-таки можно. Не контрразведка, чай, и не политический сыск.
«Будет весело! – констатировал Яков, закуривая первую утреннюю папиросу. – Тот еще геморрой, наверное! Но что выросло, то выросло. Так что посмотрим, поглядим…»
