— Такой же, как у тебя, — сказал я словно бы вскользь.
— Нет, я был в твои годы куда ершистей.
— Слушай, — начал я опять, — а что, если мы с тобой зимой, когда у меня зимние каникулы, поедем куда-нибудь? Походили бы на лыжах, побродили бы вместе…
— У меня отпуск раз в году, — сказал старик. — Между прочим, когда мне было столько лет, сколько тебе, я вовсе не рвался ездить с родителями, мне было куда интереснее со своими сверстниками.
— А мне интересно с тобой, — сказал я.
Он наклонил голову.
— Спасибо. Не каждый отец дождется такого признания.
— Далеко не каждый, — подтвердил я. Он бросил на меня быстрый взгляд, и мне показалось, что мы оба подумали в этот миг об одном и том же.
Он встал со стула.
— Пора, мальчик, пошли…
— Пошли, — сказал я.
Мы вышли на улицу. Небо потемнело, густые темно-синие тучи торопливо заволокли немногие голубые островки. Подул ветер.
— Будет дождь, — сказал старик. — Или ветер разгонит тучи.
— Люблю ходить в дождь по улицам, — сказал я. — А ты?
— Кажется, любил когда-то.
— Когда был такой, как я?
— Да вроде.
«Вот и еще одна примета, — подумал я. — Еще одна…»
— Наверняка разгонит, — согласился я. И как бы в подтверждение моих слов темно-синие тучи буквально на глазах стали таять, постепенно высвобождая голубые чистые островки неба, и наконец солнце свободно выкатилось из-под туч, совсем по-летнему засияло горячо и ярко.
— Позвони мне из Перми, — попросил я.
— Бусде, — ответил старик, так любил говорить и я — бусде.
Он вынул из кармана горстку серебряных монет.
— Видишь? Уже приготовил.
— Что это? — спросил я. — Что за монеты?
— Пятиалтынные. Буду звонить тебе из автомата, по коду, нужно каждые полминуты опускать пятнадцать копеек, и говори сколько влезет.
— Так ты окончательно разоришься, — сказал я, порылся в своем кармане и вынул две монеты, — бери еще два пятиалтынника.
— Не надо, обойдусь, — сказал старик. — Значит, так, давай договоримся: через четыре дня, ровно в два я звоню тебе.
— В три, — сказал я. — В три я уже буду дома, а в два могу задержаться в школе.
— Договорились, — сказал старик, вынул записную книжку в зеленой кожаной обложке, записал в нее тонким карандашом:
«Пятнадцатого, от 3 до 4 звонить Юре».
Старик на редкость аккуратен, даже педантичен. Всегда все записывает, никогда ничего не забывает. Пожалуй, я не такой, ну и что ж?
Нельзя же в самом деле походить на отца тютелька в тютельку?
Должны же между нами быть какие-нибудь различия, как же иначе?
