При том, что я почти все время прикидываюсь Серой мышью, в своей привычной жизни с подругами, которые знают меня, как свои пять пальцев, я обычная двадцатипятилетняя молодая женщина, и веду довольно интересный и насыщенный образ жизни. Посещение хороших ресторанов — далеко не последний пункт в списке наших обычных девичьих дел.
Поэтому меня не удивляет ни богато украшенный зал, ни разодетые, как с подиума, гости.
Правда, оформление голубыми орхидеями сорта «ванда» действительно смотрится богато.
Особенно с учетом того, что на улице — последние недели декабря.
И, конечно, на меня все смотрят. Помните, как в «Сумерках» — появление Эдварда Калена в столовой было не таким эффектным, как мой променад количеством в десять шагов.
Ровно столько нужно чтобы оказаться пред светлые очи красивой пожилой пары. То, что передо мной родители Марика я понимаю еще до того, как Валерия представляет меня им.
Он как-то странно похож сразу на обоих одинаково: тот же разрез глаз как у матери, такие же губ как у отца.
— Мама, папа, это — Вера, — представляет меня сестра Марика, и я слышу позади себя подавленную ругань. Видимо, Марик не рассчитывал, что я настолько понравлюсь Валерии, что она решит взять меня на поруки в таком важном деле, как знакомство с родителями. — Вера — это наши с Мариком родители: Алла Петровна и Анатолий Викторович. Правда, они умудрились заделать еще одного ребенка и, к счастью, это торнадо в данный момент штурмует какую-то горную вершину, а не превращает мой праздник в стихийное бедствие и экологическую катастрофу в одном флаконе.
Мать Марика заметно бледнеет, цепляется в руку отца, и в этот момент Мой Герой, наконец, выходит на арену.
— Мама, Лера шутит, — беззаботным тоном говорит он, чмокает мать в щеку и пару раз хлопает отца по плечу. А потом вдруг приобнимет меня за талию, хозяйским жестом прижимает к своему бедру и с самой обольстительной улыбкой, какую я когда-либо у него видела, говорит: — Маринка у нас любительница экстремальных видов спорта. Помнишь, малыш? Я тебе о ней рассказывал?
Малыш?
Волна возмущения подкатывает к моему горлу и ползет выше. Я непроизвольно скашиваю взгляд на кончик носа, почти уверенная, что оттуда уже валит дым и вырываются языки пламени. Но Марик продолжает улыбаться и явно нарочно еще крепче сжимает пальцы на моей талии.
— У тебя такие… сильные руки… пупсик! — восторженно заявляю я, и краем глаза замечаю, что мама Марика снова бледнеет. Ну разве можно в наше время быть такой трепетной и впечатлительной? — Если ты когда-нибудь обанкротишься, то станешь прекрасным массажистом и будешь кормить семью, прощупывая радикулит у пухлых дряблых старушек.
