Я пригляделся. Дворняжка как дворняжка, мелкая, облезлая.
– Пока наблюдаем…
Собака поравнялась с нами, задрала лапу на столб и расхлябанно потрусила дальше. Я смотрел на ее тощий зад и размышлял. А не поймать ли блохастое отродье, пока оно окончательно не смылось? А не разъяснить ли эту сову поподробнее? Потому как перепуганные свидетели упоминали похожую дворнягу.
Правда, в их речах фигурировали еще такие эпитеты, как «громадная», «свирепая», «жуткая» и «злобная». Но мы-то понимаем: собака, которая внезапно выскакивает на вас из кустов, всегда будет в два раза крупнее той же собаки, мирно бегущей мимо. И зубов у нее в два раза больше, и растут они вдвое чаще. Удивительный оптический эффект!
Я уже было совсем решил приманить блохастика и даже полез с этой целью в карман за сыром (не заклинания же на него тратить), как мне помешали. Из леса взволнованно закудахтали: «Эличка! Эличка!», и на дорожку выскочил тощенький пенсионер в кедах и спортивных шортах. Заслышав призыв, дворняга подпрыгнула и рванула обратно.
Я поглядел, как старикан надевает на собаченцию ошейник, и понял, что здесь нам ловить нечего.
Возле указателя на родник уже торчал Саня. Патрик бродил вокруг, что-то разглядывая на земле.
– Что там, следы? – издалека крикнул я.
Он молча поднял с земли фантик и показал мне. «Баунти».
Оставшийся участок мы обошли неспешным шагом минут за двадцать. Ничего, абсолютно ничего не намекало на присутствие в парке адской собаки Баскервилей, собачьего маньяка, нападающего на подростков и молодых мамаш с коляской.
– Строго говоря, она ведь не нападала, – сказал Патрик, словно отвечая на мои невысказанные мысли. – Она просто бежала.
– Ран, Форест, ран! – немедленно отозвался Саня.
– А еще точнее, танцевала.
– Дэнс, Молли, дэнс!
Вот это и было тем фактором «сэ», из-за которого все встрепенулись. Показания свидетелей звучали довольно путано, но все пятеро сходились в одном: собака словно пританцовывала. «Как лошадь на соревнованиях, – сказал один из пацанов. – Может, бешеная?»
А другой припомнил, что в пасти у собаки был прутик.
Бешеная, как же! Какую бы тварь ни занесло в Покровское-Стрешнево, бешеной она точно не была. Я подозревал, что это оборотень в терминальной стадии, причем из старых, потому что давным-давно уже не обязательно чертить на земле обрядовые символы, чтобы перекинуться в человека. А судороги передних конечностей характерны для некоторых особо длительных трансформаций.
