— Значит, поплывем снова. Возьмем пару жрецов, пусть увидят своими глазами.
Едва восстановившись физически и морально, Рузен Мран, Крестьянин, Скорняк и Дзынь повторили экспедицию в прежнем составе — ни один жрец не согласился. На сей раз они откололи куски побольше и по наитию завернули их во много слоев кожи. Драгоценные образцы неба были показаны толпе горожан и представлены руководству Придворной академии наук, где постепенно растаяли на глазах у изумленных ученых мужей.
— Да-а-а… — сказал президент академии.
— Не знаю, что и сказать… — добавил первый вице-президент.
— Надо как-то отреагировать, — сказал второй вице-президент.
— Э-э-э… — задумался президент. — А ты знаешь, как надо отреагировать, чтобы там это не вызвало гнева?
— Не знаю, — ответил второй вице-президент, — а также не знаю, не вызовет ли это недовольство здесь, даже если не вызвало гнева там.
— Давайте никак не реагировать, — подвел итог президент, — да и не на что: свидетельство-то исчезло.
— Но ведь они еще привезут! — возразил первый вице-президент.
— Вот пусть тогда и выпутываются сами, а там посмотрим на результат и поймем, как реагировать, — завершил дискуссию президент.
В следующую экспедицию к небу отправились друзья Скорняка — тоже скорняки. Их славная профессия сыграла ключевую роль в исследовании небес: они захватили с собой большое количество кожаных мешочков, пропитанных жиром. В каждый положили по куску неба, затянув мешочек так, что кожа плотно обтягивала содержимое. В результате стало ясно, во что превращается материал неба — в жидкость, точнее говоря в воду, правда в такую, в которой будто чего-то не хватает, безвкусную. Так был открыт лёд, и стало удивительным, как это сразу не поняли, что он — твердое состояние воды, подобно тому, как бывает жидкая горячая лава и холодная твердая лава.
Прежняя официальная картина мира пошатнулась, затрещала и рухнула.
— Что-то, мне кажется, устарело ваше Учение, — заявил Правитель на ассамблее жрецов. — Пора обновить.
По рядам жрецов прошел скорбный ропот.
— Ладно, — сказал Правитель. — Закажу новое учение нашим академикам. Пусть только попробуют роптать! Сниму с довольствия!
Но невозможно запретить кому-то роптать. Можно только заставить роптать вполголоса.
— Да-а-а… — тихонько сказал президент академии в кругу своих двух заместителей, — полная сарсынь нам…
— Какой жмор его дернул… — прошептал первый вице-президент.
— Что ж делать-то будем? — еще тише прошептал второй вицепрезидент. — Что ни придумаем — всё дрынёв отвалят. Не те, так эти.
