Сегодня едва дотащилась со службы от трамвайной остановки и сразу легла на кровать. Внутри огромная, серая пустота. Но где-то глубоко в этой пустоте теплится смутная надежда, что сегодня-то, сегодня он принесет за все дни.
Звонок.
Встаю, шатаясь. Неужели не принес? Неужели не принес? И вдруг цепенею от страшного, пронзительного голоса мамы, полного невыразимой голодной муки:
- Опять не принес. Что за анафемская у вас лавка! Скоро с голоду все подохнем!
И глухо слышен папин голос, злой, раздраженный, мучительный:
- Что ты кричишь? Разве я виноват? Я сам голодный. Только на полфунте сижу...
И сразу в страшном голосе мамы безграничная мука и отчаяние сменяются звериной злобой.
- У тебя хоть полфунта есть! Полфунта, полфунта, полфунта, а у нас и того нет!
Я слышу, как она с злобной отчетливостью бросает по слогам это "полфунта". Меня вдруг тоже захлестывает слепая, не рассуждающая злоба. Появляюсь неожиданно в дверях и бешено кричу в жалкое, растерянное лицо папы:
- Полфунта, полфунта, полфунта!.. Вам хорошо говорить! Лишних полфунта есть! Мы седьмой день ничего, ничего, ничего...
Я словно хочу выместить на нем всю накопившуюся голодную злобу. Слова так и сочатся жестокостью. Чувствую, какой страшной ненавистью горят глаза. А мама вдруг подхватывает еще с большим безумием:
- Полфунта, полфунта!.. Хорошо говорить!.. Мы седьмой день ничего, ничего, ничего...
У мамы такое страшное лицо и такие безумные глаза, что я, на миг поймав их, оцепенела. Что же это? Нехорошо, нехорошо. Ему же негде взять. Но это голос рассудка, а не сердца. Нисколько, нисколько не жаль его!
А он стоит перед нами и смотрит, как затравленный зверь. Тусклая мука светится в впалых глазах. Конвульсии искажают серое, исхудалое лицо. Вот мелькнули в глазах какие-то гневные, острые искры и опять погасли. И опять в них только мука и страдание.
Озирается. Обводит, как загнанное животное, мучительным взглядом жену и дочь и, вдруг как-то странно махнув рукой, садится на стул, и опускает на руки голову...
Тоже озираясь на него, мама идет на кухню, чтобы принести несчастную похлебку.
Как я ненавижу, как ненавижу его за эти полфунта!
1 июля.
А папа хлеба не принес и сегодня. Опять повторилась вчерашняя сцена.
2 июля.
Хлеба нет и сегодня.
3 июля.
Тоже нет.
4 июля.
Сегодня папа сказал, что хлеб будет завтра. Свои бронированные полфунта он получает каждый день. Часть с'едает еще в заводе, а остаток приносит домой.
