— Она не в порядке.
— Да? А выглядит здоровой. А что с ней? — Кузьма удивленно повернулся к деду.
— Зажатая, молчит почти всегда. Думаешь, только с тобой такая? Не, у ней это… что-то в голове переключилось после матери. Я-то благодаря ней держусь кое-как, а ей на меня опираться трудно, старый же я. Ты бы поговорил с ней по-человечески, только не вздумай о кровище говорить, понял? Оставь это там. — Дед кивнул в сторону черного, пенящегося моря.
— Я уж сам решу, оставлять мне или нет, — угрюмо ответил Кузьма. — А поговорить поговорю, конечно. Затем я и тут. А что, друзей у нее нет?
— Есть один друг. Я так думаю, поклонник. Максим звать.
— Что за Максим? Чей?
— Ходит к нам каждый день, почти живет. Сегодня не пришел, потому что в город ездил продавать, а так благодаря нему дом и не развалился.
— Да чей, я тебя спрашиваю?!
— Не знаю я! Издалека. Сказал, с Кутаиса. Тоже без родителей остался, но он постарше, двадцать ему вроде. Молчаливый тоже, но Полинку любит, я без слов это понимаю.
— Вот как.
— Ты чего, хмуришься? Единственный дочин друг.
— Друг, ну-ну. А ничего, что ей четырнадцать, а ему двадцать, а?
— Пятнадцать ей, — поправил дед.
— Да ты чего, Петрович? Не понимаешь разве?! А если он того ее, обрюхатит?
— Ты, Кузьма, совсем, что ли? У них это, воздушные отношения, да и тихая она больно для этого. Вряд ли они…
— Вряд ли! — прогремел Кузьма, поднялся. — Вот же ты уверенный!
Борька тоже подскочил и залился лаем. Правда, не сообразив, на кого следует лаять, он обратился в сторону моря, которому была безразлична происходящая сцена.
— Сядь…
— Ты мне не командуй! Распустил девку! Ну-ка, где он?
— Ты чего? Очнись! — Дед с трудом поднялся. — Не слышишь, что ли? Он нам по хозяйству помогает. Почти как родной нам стал. Успокойся. Дом твой помогал чинить, пожар тушил, когда какие-то ублюдки подожгли той зимой. Ты знал об этом?
— Нет.
— А откуда тебе знать? Бросил нас тут… Я-то уже не это. Извини, семьдесят лет. Не молодой мужик, чтобы и пахать, и сеять, как говорится. А он здоровый, крепкий…
— Ты мне зубы не заговаривай, — мрачно отрезал Кузьма. — Я уже понял, что он тебе нравится и заместо тебя тут впахивает. Но я с ним потолкую по душам. Где он?
— Не слышишь, что ли? Уехал в город.
— Не верю! На черта он с ночевкой уехал? Где он там спать будет?
— Не знаю. В поле может поспать на обратном пути, сейчас тепло…
— Ясно. Все мне ясно, Петрович. Распустил девку. В дом какого-то хрена пустил. Посмотрим, что он да как. Посмотрим… Борька, пошли!
