2. Он окажется неадекватным. Я окажусь неадекватной.
3. Мою книгу никто не заметит и не купит.
4. На нее напишет негативную рецензию Галина Юзефович.
5. Авторы, с которыми я работала, во мне разочаруются.
6. Текст окажется слишком простым и детским.
Обычно к пятому-шестому пункту меня «отпускает». Я вижу, что простой текст смогу отредактировать. Что разочарование Миши смогу вынести. И что негативная рецензия уважаемого мной критика на самом деле будет подарком для меня, ведь она покажет мне, куда расти.
Сделайте это упражнение не в мыслях, а выписав все – и вы почувствуете, что вам станет легче двигаться дальше.
Глава 12
Миф о кабинете
Или: где мне писать?
У писателя Бориса Акунина три дома в трех разных странах. И три кабинета. В каждой стране он пишет разное: в Испании – беллетристику, во Франции – серьезную прозу, а в Англии – «Историю государства российского». В каждом из его домов на столе уже разложена работа, и все, что ему нужно сделать – поставить ноутбук на подготовленную подставку.
«Мне тоже так надо!» – думает молодой писатель. Но что, если кабинета нет и не предвидится в ближайший год? Или если в кабинете не пишется? Такое случается.
Помню, как я неделю билась над одной сценой. Моя героиня должна была войти в церковь, увидеть старый пыльный барельеф, подойти к нему и начать его чистить. Казалось бы, все придумано: перфекционизм моей Полины будет не назван мной, а показан в действии, как будет показано и то, что у нее с собой всегда – набор кистей и губок, ведь она реставратор. Ясно также, что она человек мира, готовый позаботиться о случайном барельефе в церкви. Задумка мне нравилась, героиню я видела, но вот на барельефе я застряла. Я гуглила их десятками. Но символизм одних был слишком явным, другие висели слишком высоко под сводами храма – Полина не дотянулась бы.
Словом, ничего не подходило. И пока я сидела в комнате, выделенной для писательства, за идеально чистым столом, на который мягко падал свет, моя повесть никуда не двигалась.
Повествование стало поддаваться мне лишь тогда, когда я вытолкала себя на улицу и отправилась в ближайший храм. «Храм этот не подходит: другая страна, другая архитектура. Готика!» – говорил мой внутренний самоед.
И действительно, в храме не нашлось ни одного барельефа, но меня привлекла высокая деревянная скульптура. Она была, как водится, в пыли – Полина бы заметила это. Я встала напротив нее, раскрыла свой блокнот и стала записывать ее «с натуры», как делают художники. Чем больше я описывала статую, тем больше интересного замечала в ней.
