«Задавит, — думал Витька, — надо бежать! Чего они медлят? Все равно задавит!»
Мысли неслись вихрем, и будто бы не его, а совсем чужие. Но это чужое разрывалось надвое.
Гаврила споткнулся, упал, каска соскочила с головы, он ловко цапнул ее обеими руками, бросил на голову, вскочил, зло зыркнул на Витьку:
— Чего стоишь, паршивец, помоги!
Виктор вздрогнул, как от испуга, бросил топор, метнулся к стойке; торопясь, начал помогать.
— Я сейчас, я сейчас! — частил он, унимая противную дрожь в теле.
Они утихомирили взыгравший камень. Вбитые за считанные минуты дополнительные ремонтины не дали разыграться завалу. Первый надежный заслон был поставлен. И очень вовремя.
Изнуренные, обессиленные шахтеры сидели прямо на каменной почве бремсберга, недалеко от места недавнего сражения и молчали. В ремонтинах шуршала струя свежего воздуха, черный провал выработки уже не казался таким страшным и загадочным.
— Здорово мы ее подхватили! — сказал Дутов.
— Вовремя, — согласился Михеичев.
— Покурить бы… — не то сказал, не то попросил Кошкарев.
— А ты ныл — «задавит, задавит», — перекривился бригадир.
— Да я не ныл, я посомневался.
— Сомневаться будешь знаешь где?.. — хохотнул Иван. — И то не очень долго.
Витька не слышал разговора товарищей. Как навязчивый мотив, в ушах стояли невесть когда прочитанные строки незапомнившетося автора.
«Когда на бой идут — поют, а перед этим можно плакать».
«А перед этим можно плакать», — рефреном звучали слова, и Тропинин никак не мог понять: почему можно плакать только перед боем? Почему не во время боя? Почему не после?
— Ты чего притих, Витек, устал? — спросил Петр Васильевич.
— Немного, — тихо ответил тот.
— Работал что надо… — сказал Кошкарев, непонятно для чего — то ли похвалил, то ли отозвался просто так, для порядки.
— Он у нас молодец, — Михеичев наставил луч, внимательно вгляделся в лицо Виктора.
— Что у вас с плечом? — обратился Витька к Дутову.
— Да так, слава богу, царапина. Куртку не надо было снимать.
— На то ПБ писаны умными людьми, — пожурил бригадир.
— Давайте посмотрю, нас в ПТУ учили…
— Оказывать первую помощь, что ли?..
— Ну да…
— Раз в ПТУ, тогда действуй, профессор! — Дутов усмехнулся.
Виктора тошнило, и он боялся, что не сдержится и выплеснет рвоту прямо здесь, на виду у всех. Он искал дела, чтобы отвлечься от этого противного состояния.
— Поворачивайтесь, — сказал он, — у меня лейкопластырь есть.
— Пластырь!.. — ахнул Иван и снял с себя потную, вконец изодранную сорочку. — Крови-то всего как у воробья, а тут гляди — ручеек выбился.
