Снова перешли на шаг. Впереди появился просвет. Володя дернулся было вперед, но Сергей, наученный горьким опытом, выкинул вперед руку и остановил:
— Тихо. Куда ломишься?
Пошли тихо, взвешивая каждый шаг.
Прислушиваясь они вышли на опушку леса. перед ними раскинулось поле.
Серое, перепаханное, с помороженной ночными заморозками землей.
трудно было сказать, что росло на этом поле, но что-то здесь сажали это точно. По всему полю бороздили серые столбики. Ходили, наклонялись, вгрызались маленькими пальчиками в промерзшую землю, что-то выкапывали.
— Господи, это же дети, — выдохнул Рик.
На его мягком, добром лице проступила гамма чувств, которую трудно было описать словами.
— Где дети, там и родители, — холодно отметил Виктор. — или хотябы кто-то взрослый.
Он шагнул вперед, но вдруг остановился и прислушался. Сергей тоже замер. В первый момент он ничего не услышал, а потом на самой границе слуха появился слабый, но упорно нарастающий гул.
— Самолет, — выдохнул Володька.
— И явно не наш, — заметил Виктор, который разглядывал уже хорошо различимый самолет.
— Там же дети, — Рик дернулся вперед, Виктор дернул его за плечо.
— Стой! Стой, дурак, не дергайся.
Посмотри, — он показал на столбики, но тех уже не было. Дети легли, тоже заметив самолет, и превратились в серые бугорочки, слившиеся с землей. — Видишь, они тоже не слепые. А с самолета их еще и не увидят.
Но с самолета их увидели, а может знали, что они здесь будут и летели специально. Самолет не бомбил и не стрелял. Он покружил над полем, а потом спикировал, пролетел над серыми бугорочками и снова поднялся в высь. Над полем разлетелся детский визг полный страха и отчаяния.
— Видишь, — с облегчением сообщил Виктор. — не стреляет.
Рик повернул бледное лицо в сторону поля. Самолет пошел в очередное пике. Снова раздался детский визг полный мольбы и страха. Самолет шел настолько низко, что можно было рассмотреть лицо летчика. На лице этом не было ни злобы, ни ожесточенности, на нем была улыбка. Улыбка человека, который пошутил и теперь весело смеется над своей шуткой, не обращая внимания на то, что окружающим не смешно. Улыбка даже не злорадная, а жизнерадостная.
Летчик провел самолет над полем, над серыми холмиками, улыбнулся детскому визгу и снова поднял самолет вверх.
— Ублюдок!
— Кто? — не понял Виктор.
— Он, — Рик махнул рукой в сторону самолета, — да и мы тоже. Там дети, этот гад над ними издевается, а мы, четыре здоровых жлоба, в кустах сидим.
