Так он поднимется наверх и поднимет одновременно веревку, экономия времени. Убедившись, что веревка из-за пояса не вывалится, он стал медленно, но верно подниматься вверх.
Он был уже на уровне второго этажа, когда внизу открылась дверь и из отеля вышел молодой парень в форме галактической полиции. Сергей дернулся было вверх, мысли заскакали в голове, как перепуганные белки, в результате он остался, где висел, замер. Еще никогда в жизни ему не было так страшно. Руки его вцепились в веревку, зубы сжались так крепко, что чуть не крошили друг друга, сердце то казалось выпрыгнет из груди, то зависало где-то и Сергей пугался, что оно остановится.
Полицейский прошел от входа в его сторону, остановился под ним и полез в карман. Сергей жутко напрягся и весь вспотел. Он почувствовал, как капля пота, крупная как навозная муха, побежала по виску и пропала где-то у воротника.
Полицейский неторопясь достал из кармана сигареты, закурил.
«Хорошо, что я сунул веревку за пояс», — поймал Сергей мысль судорожно метнувшуюся в голове.
Полицейский раскурил сигарету и наконец пошел дальше. Сергей собирался уже было вздохнуть с облегчением, когда тот снова остановился. Сергей напрягся до предела. Полицейский наклонился, завязал распутавшийся шнурок на ботинке и промаршировал до угла.
Когда он скрылся, Сергей испустил такой вздох облегчения, что мог разбудить весь квартал. С трудом он оторвал руку от веревки и уставился на нее. Белый, в первый момент, след от веревки пролегший через всю ладонь быстро налился багровым.
— Черт! — прошипел Сергей, и с трудом передвигаясь полез вверх. Добравшись до своего окна он перевел дыхание и тяжело перевалился через подоконник. Сначала он услышал грохот, потом пришла мысль, что этот грохот от его падения, потом все мысли и чувства пропали. Он провалялся минут пятнадцать тупо уставившись в потолок, потом, словно что-то вспомнив поднялся и уселся прислонившись к стене. Еще через несколько минут он окончательно пришел в себя и вернулся в тот мир, который его окружал.
Он поднялся и прислушался к ощущениям.
Болели руки, которыми вцепился в веревку, болело плечо, на которое упал, болела голова, которая… которая болела.
— Если голова болит — это хорошо, значит есть чему болеть, — сказал он сам себе и подошел к окну. Он смотал и отцепил веревку, закрыл окно, сунул веревку за пазуху, взял ключи и вышел из номера.
— Где тебя черти носили, — спросил его Виктор, опуская в карман ключи от триста пятьдесят восьмого номера.
