Он тщательно зафиксировал все в лабораторном журнале, сообщил вахтеру о случившемся, затем они вместе составили акт о произошедшем и Волков написал расписку, что готов возместить ущерб. Вахтер поудивлялся такой честности и похмыкал по поводу излишнего буквоедства, но опытный инженер, в своем далеком прошлом-будущем неоднократно общавшийся со следственными органами, трудовой инспекцией, пожарниками, экологами и СЭС, точно знал, что «чем больше бумаг, тем спокойнее заднице», и отказываться от своей полезной привычки не собирался.
Всеволод Николаевич дождался, пока пенал с ключами не будет опечатан на вахте, и пошагал домой, по пути размышляя: что-нибудь сегодня прошло не так? Выходило, что все хорошо, и, пожалуй, можно направлять свою рацуху[27] Наркому Обороны…
За этими мыслями он не заметил, как дошел до дома. Судя по тому, что в доме не завывало радио, не гремело пианино и не раздавался многоголосый молодой хор – сын еще не вернулся. Он окликнул Грушу и попросил чаю, но вместо ответа услышал какой-то странный писк. Это ему не понравилось: обычно девушка отвечала громко и многословно. «Что это с ней? Э-э-э, а уж не явился ли к нам какой лихой гость?»
Волоков метнулся на кухню, попутно заметив, где стоят топор и маленькая кочерга. «Черт его знает: а ну, как пригодятся?» Но они не пригодились, хотя гость в кухне все же обнаружился: крепкий, румяный милиционер с веснушчатым лицом. В петлицах Всеволод Николаевич разглядел странный значок, напоминающий геральдический щит синего цвета[28]. Смущенная и испуганная Груша стояла напротив него, явно не зная, что сказать…
«Между прочим, форма милиционера еще не делает из человека сотрудника внутренних органов, – вдруг подумалось Волкову. – Мало ли какие артисты бывают?» Вслух же он, прочно фиксируя взглядом милиционера, спросил:
- Грушенька, скажи честно: ты ограбила банк? Нет?
Девушка отчаянно замотала головой.
- Убила на базаре торгаша, обвесившего тебя? Обсчитавшего? Тоже нет? – продолжал Волков. И увидев отрицательную реакцию девушки, обратился к милиционеру, – Товарищ, не знаю, как вас звать-величать: что бы ни натворила наша Груша, ни в чем серьезном она замешана быть не может. А если штраф нужен – пожалуйста! – Все так же не отводя глаз от человека в черной форме, он прикоснулся левой рукой к нагрудному карману френча, и добавил, – С вас – квитанция, с меня – денежки.
Козельцов непроизвольно вздрогнул. Мужчина улыбался, но глаза его оставались цепкими, холодными, оценивающими. Василий отслужил срочную службу в пограничниках и не где-нибудь – на польской границе! – так что хорошо знал такой взгляд. Так смотрят через прицел, или сжимая в руке рукоять ножа. По спине пробежал предательский холодок…
