Постепенно налаживался быт. Волковы установили электророзетки, подключили свой приемник, а в заводской лавке приобрели новенький японский патефон. Работники торговли почему-то назвали его «ниппонофоном», чем привели младшего Всеволода в неописуемый восторг.
- Жаль, что эти орлы иероглифы читать не умеют, – веселился парень. – Не то назвали бы его «хинсэнтокуфоном»[1]!
В довершении своего обустройства Волковы купили у престарелой дворянки пианино, на котором умел играть сын, а в музыкальной лавке – настоящую концертную шестиструнную гитару, с которой водили знакомства оба. И вечерами они не только слушали музыку или новости, но иногда устраивали себе что-то вроде домашнего концерта.
В еде отец и сын были неприхотливы. По утрам – кружка крепкого чая или стакан свежего молока, которое принесла молочница, бутерброд с салом или солониной – вот на завтрак и достаточно. Обед – в заводской столовой, а так как там – по карточкам, то и стоили два блюда и компот – рубль на двоих. Ужин – в чайной, что на перекрестке, в пяти минутах ходьбы от дома. В выходной день можно и в ресторан сходить, хотя такое случалось редко: чаще они либо ехали в Ярославль – в театр или просто погулять, либо проводили выходной день в рабочем клубе, где имелся бесплатный чай и копеечные бутерброды.
Из прочих серьезных покупок у них появилась только верхняя одежда: еще по паре галифе, несколько гимнастерок и косовороток, отец приобрел себе новый френч из хорошего сукна. Ну и, с учетом надвигающихся холодов, они обзавелись кожаным пальто для Волкова-старшего и кожаной же курткой – для младшего.
Это спокойное житье продолжалось два месяца, вплоть до самого октября, когда инженеры завода собрались отметить день рождения жены Карташева. Там-то и спросили у старшего Всеволода: отчего это вы, Всеволод Николаевич, домработницу себе не заведете? Волкова-старшего такой вопрос застал врасплох. Он озадаченно почесал нос, закурил:
- Так ведь я не знаю, прелестнейшая Надежда Дмитриевна, – произнес он, обращаясь к имениннице, – где в Тутаеве эдаким товаром торгуют. Знал бы – непременно приобрел!
От такого ответа засмеялись все. Особенно веселилась «прелестнейшая» Надежда Дмитриевна Карташева, чье шестидесятипятилетие как раз и отмечали. Волков смеялся вместе со всеми и не догадывался: к каким грандиозным изменениям в их жизни приведет его легкомысленная шутка…
Выходной день шестидневки начинался как обычно: отец и сын, вскипятив «бурбулятором» кружку воды, брились возле умывальника. Одновременно они обсуждали друг с другом планы на сегодняшний день, когда вдруг у дверей зазвякал колокольчик.
