Катенька? Что тебе? Курьер? Пусть войдет. Здравствуйте, товарищ. Что у вас? Резолюции заседаний районного комитета? Расписаться? Конечно. Вот, черкнул. Товарищ Нейман велел на словах передать? Конечно, сразу же доведем до сведения всех. Непременно сообщим. И вам до свидания.
И что же нам прислали? Нет!.. Легко говорить: «Перевыполним план на двадцать процентов», а как это прикажете сделать, если некомплект инженеров был и так, а теперь еще Тринклера и Матовкина взяли по делу Промпартии?! На заводе инженеров меньше, чем по одному на цех! Так не пойдет…
Алё? Девушка, дайте мне райком партии. Товарища Неймана. Да, самого. Не отвечает? Линия занята? Когда освободиться? А, вот так?.. Хорошо, тогда соедините меня со вторым секретарем… Не «с кем-с кем?», а с товарищем Котовым. Василий Петрович? Привет, Куприянов тебя беспокоит. Резолюции? Получил, потому и телефонирую… Что? НЕТ! А я говорю: НЕТ! Не можем мы двадцать пять процентов дать! У нас инженеров – шиш да кумыш! Считай сам, товарищ Котов: Райнгольд ушел? Ушел. Белячкова и Юрина в Баку переманили? Переманили. Гровс на повышение в Москву убыл? Убыл. Тринклера и Матовкина арестовали? Арестовали. И теперь у нас инженеров некомплект. Такой, что хоть ложись и помирай. Это еще учесть надо, что Плавский и Карташев – старики, и работают уж известно как… Ну да, ну да… Смелее продвигать рабочую инициативу, так? Ага. А не ты ли, товарищ Котов, меня в апреле на бюро лаял матерно, когда у меня такие вот «инициативные» чуть котел не взорвали?.. Рабфак? Так ты дай мне этих рабфаковцев, дай! Да? А я их где возьму?.. Где изыскать-то?! Где?! Врешь, Василий Петрович, смотрел я там: нету там рабфаковцев! Нетути! Тебе смешно, товарищ Котов, а мне выть хочется… Ты уж скажи товарищу Нейману, что нет никакой возможности. А я за свое слово большевика отвечать привык, и сказками бабьими кормить бюро не стану!..
Катенька! Чаю мне дай! Что? Я занят! И что, что пришел Левченко? Кого привел? КОГО?!! А ну-ка, давай мне их сюда…
Вслед пароходному знакомцу – молодому инженеру Левченко, Волковы вошли в помещение парткома. Впрочем, выяснилось, что в двадцать девятом он еще не носил такого звучного названия: табличка на дверях гласила, что здесь располагается ячейка ВКП(б) Константиновского завода.
- Мелкий, ты сейчас – Киса Воробьянинов, – шепнул отец сыну. – То есть молчишь и надуваешь щеки, понял?
Парень незаметно кивнул. А Волков-старший шагнул вперед, коротко отрекомендовался, представил сына, а потом как-то очень спокойно и гладко принялся объяснять, что по дороге их обокрали, что часть документов пропала, что он хочет работать на заводе, и сын его – тоже, и так далее, и тому подобное. Говорил коротко, максимально просто строя фразы, и младший Всеволод сообразил, что отец старается сделать свою речь понятнее для секретаря ячейки.
