Я отвечаю молчанием, потому что в горле першит, оно пересохло, и от отчаяния я не могу проронить ни слова.
– Калла, ты мне веришь? – моя мама умеет быть невероятно настойчивой.
– Да, – наконец, отвечаю я. – Да, я верю тебе. Но, мама, это не проблема для меня. Когда Финн принимает лекарства, он почти нормальный. С ним все в порядке.
Почти. Было всего несколько моментов, которые выбивались из обыденной череды событий. А также несколько депрессивных эпизодов, иногда сопровождавшихся галлюцинациями.
Если не брать все это в расчет, он в полном порядке.
– Исключая те моменты, когда с ним не все нормально, – говорит мама.
– Но…
– Никаких «но», Калла, – быстро и деловито перебивает она меня. – Милая, мы уже разложили все по полочкам. Я сейчас в пути. Я забыла свои очки для чтения, поэтому уже еду за ними обратно. Здесь так льет, что мне нужно внимательно следить за дорогой…
Фразу прерывает ее истошный крик.
Вопль, громкий, почти переходящий в ультразвук визг. Он заставляет дрожать мои барабанные перепонки своей насыщенностью, и до того, как я успеваю что-либо понять, он обрывается на середине. В тот момент я осознаю, что слышу что-то еще.
Звук металлического скрежета и разбивающегося стекла.
А затем снова ничего.
– Мама?
Ответа нет, только тяжелая выжидающая тишина.
Мои руки дрожат: кажется, что я жду целую вечность. На самом же деле прошла всего лишь секунда.
– Мама! – настойчиво повторяю я, осознавая весь ужас происходящего.
И снова никакого ответа.
Холодная дрожь бежит вверх и снова вниз по моей спине, руки покрываются мурашками, потому что я уже откуда-то знаю, что ответа не последует.
Я чертовски права.
В ту ночь мама умерла, застыв в своем жутком крике, под скрежет металла и звук разбивающегося стекла. Спасатели, нашедшие ее на дне ущелья, сказали, что телефон так и остался в ее руке.
Калла
Позже
Астория пахнет смертью.
По крайней мере, мне так всегда казалось.
Химикаты для бальзамирования. Гвоздика. Розы. Ярко-малиновые цветы лилий. Все это, смешиваясь с морским бризом и хвойным ароматом, раздающимся из открытых окон, создает коктейль из запахов, в котором я отчетливо слышу приближающиеся похороны. Так повелось, я полагаю, с тех пор, как мы начали жить в одном доме с похоронным бюро. К тому же моя мама умерла совсем недавно.
Все напоминает мне о похоронах, потому что я была окружена смертью со всех сторон на протяжении всей своей жизни.
Или, как назвал бы это Финн, «mortem»[2]. Он просто помешан на изучении латыни в течение последних двух лет. Никогда не понимала, почему: мне всегда казалось, это мертвый язык. Но я думаю, в этом есть свой смысл, учитывая то место, где мы живем.
