, ей-богу. А он обращается с ними бережно, терпеливо, ценит их – и никогда к ним не лезет.
А еще он умеет их исцелять.
– В общем, ты губу особо не раскатывай, – говорит Джаред, кладя руку на мою заштопанную щеку. – Ты не кот, а я – всего лишь внук Богини.
– Знаю, знаю.
– Просто хочу, чтобы ты понимал: мои возможности не безграничны.
– Понимаю.
– И сам бы рад, да вот не могу.
Я смеюсь – и тут же морщусь от боли.
– Вот это знают вообще все, Джаред. Что ты и сам бы рад.
– Ну, мало ли что люди знают. Так, приготовься: это может быть больно.
Вдруг моей щеке становится очень тепло, а от ладони Джареда начинает исходить тусклый свет. Я стараюсь не морщиться, когда тепло усиливается… Тут Джаред убирает ладонь. Заглядывает под повязку.
– Чуток получше стало, – говорит. – Но шрам все равно останется. Тут уж я бессилен.
– Ничего. Зато болит уже гораздо меньше.
Это действительно так. Прикасаться к ране все равно неприятно, но ощущения такие, как будто она не свежая, а заживает дня три-четыре. Когда исцелять надо не кошек, Джаред не очень силен. Зато от его прикосновений ребра перестают болеть почти полностью, да и нос уже не кажется одной сплошной болячкой размером с кулак.
Он с детства нам так помогает. Спортивные травмы, простуды, головная боль… полностью избавить от недуга Джаред не может, но врачи и родители постоянно восхищаются силой нашего иммунитета. Увы, он не в состоянии исправить то, что происходит у нас в голове, а это ведь тоже болезнь, просто куда более сложная, чем любые мышечные боли; спасая меня от навязчивых состояний, Джаред делает это как друг, а не как Бог. Но помощь эта настоящая, и я ее очень ценю.
Жаль только, что в это невозможно поверить. Вы ведь скорей всего не поверите ни единому моему слову – про бабушку-Богиню, про самого Джареда, про хипстеров и чехарду с вампирами. Спишете все на психосоматику: мол, мне становится лучше, потому что я верю в целительные способности друга. Но мне по барабану, что вы там думаете, если честно. Это все бред и фантазии? Мы вырастем и поумнеем? Что ж, пожалуйста, думайте так: я ведь не могу решать за вас, что правда, а что нет.
Но и вы решать за меня не имеете права. Это я решаю. Не вы.
Джаред устало откидывается на спинку сиденья и смотрит на туман. Мария Магдалина развалилась на заднем сиденье и мурчит так, словно у нее только что был самый лучший секс в жизни. Вокруг машины собралось множество других кошек, просто сотни: их, видимо, привлекли божественные действия Джареда, которые для них вроде маяка. В свете фар сверкает зеленым множество пар глаз; несколько кошаков сидит на багажнике и капоте, все дружно мурлычут, а некоторые пытаются мять лапами металл и окна.
