– Очень вкусно.
– Я смотрю, вседозволенность ведет к анархии, – ворчал я.
Почему-то это девочка вызывала у меня потребность ее контролировать.
– Все верно, я больше предпочитаю анархию, нежели быть погребенной под могильной плитой порядка и чужих правил, – веселилась малолетка.
– Ты считаешь, что правила и порядок – это бред? – подходя к ней, спросил я.
– Нет, – уверенно ответила она, – но в личной жизни позволяю себе и окружающим баловаться.
– Как только мать с тобой справляется? – усмехнулся я.
– Твоя тетка, видно, заразная, – рассмеялась моя заноза. – Ты сейчас говоришь точно также, как она!
Син жестом фокусника вытащила из рукава куртки защитного цвета еще одну большую ложку и вручила мне, потом похлопала ладошкой по столу по другую сторону от торта:
– Садись, пообщаемся.
Я не смог отказать себе в удовольствии утолить свое любопытство:
– Хорошо, только я тоже хочу стакан компота.
– Чудесно, стакан в буфете, компот в холодильнике. Прошу…, – раскинув руки в стороны, рассмеялась мелкая.
– Ты что же, предлагаешь мне мародёрствовать? – пытался шутить я.
– Это же твоя кухня! – тоже шутя, возмутилась она. – Как ты интересно обосновал свою собственную лень? Восхищена!
Меня тоже восхитило умение малолетки делать комплименты. Мы молча посидели, а меня все терзал вопрос, от ответа на который она мастерски ушла.
– Ты мне так и не ответила, как с тобой твоя мама справляется?
– У нас в семье простой принцип: живи сам и не мешай исполнять свое предназначение другому, – серьёзно ответила малышка. – Ты думаешь просто быть дочерью военного лекаря? Мама всю войну была рядом с передовой. Снаряды долетали и до нашего госпиталя. Отговорка «это мое предназначение, дочка» – плохо успокаивала.
Резкая перемена в ее настроении меня удивила. Только что рядом со мной в полумраке на кухонном столе сидела легкомысленная веселая девочка, а сейчас это была серьезная, собранная девушка. Казалось, что Син даже стала старше, причем лет на десять.
– Но тогда была война, и практически все лекари помогали армии. Сейчас же все иначе: стычки случаются редко, в основном, на границе, – пытался объяснить я, и даже успокоить ее.
– Ты меня так и не услышал, – печально улыбнулась Син и, повернувшись ко мне лицом, сказала. – Предназначение моей мамы – быть военным лекарем. И если что-то случиться – она первая, кого пошлют в самое пекло.
– Почему? – я был поражен, услышав ее ответ.
– Потому, что она лучшая! – вздохнула мелкая. – И я ее отпущу, потому что люблю и не могу помешать исполнять ей свое предназначение.
