– Вы, хотя бы, видели который час, молодая леди? Хотя, кого я обманываю, какая из тебя леди, – опустив забрало, пошла в атаку Лекоя.
Честно говоря, в груди шевельнулась тревога за бесхитростно улыбавшуюся нам малышку, ровно до того момента пока она не открыла рот:
– Который час? – Син демонстративно посмотрела на большие армейские часы, расположенные на ее левой руке и, все также улыбаясь, ответила. – Пятнадцать минут двенадцатого. И, если образцом настоящей леди являетесь Вы, – глядя в глаза моей тетке щебетала малышка, – то боже меня упаси к ним относиться.
От такого финала тетка Лекоя вновь захлебнулась в своем возмущении, но ей не дали выступить, перебив:
– Мама, смотри, сколько я всего накупила! Пойдем примерять! – и, схватив госпожу Данейру за руку, потащила к себе в комнаты.
Проходя мимо отца, Син ласково его поприветствовала:
– Добрый вечер, мой генерал! – и, встав на носочки, чмокнула его в щеку.
Мне же вновь вызывающе подмигнула и скрылась с пакетами и матерью за поворотом лестницы, весело что-то ей рассказывая.
– Контер, что это сейчас было? – шипела тетка.
Отец с нежностью смотрел в конец коридора, за которым мгновение назад скрылись его женщины, и лишь пожал плечами:
– Син.
– Как ты позволяешь этой маленькой пигалице сметь так отвечать мне?! – уже не сдерживаясь, верещала тетка Лекоя, явно не угадав с обзывательством малышки.
Прозвучавшее «пигалица», несомненно, всколыхнуло в отце, как, впрочем, и во мне, воспоминания об утренних событиях. Глава знатного туринского рода Позеванто нарочито медленно повернулся к своей сестре и угрожающе проговорил:
– Объясню в последний раз для самых несообразительных в этом роде. Ее зовут Син, и никак иначе. Она может делать все, что захочет, где захочет и как захочет. И никто не смеет ее упрекать в чем-то. А если ты, Лекоя, не согласна с этим, то я тебя и твоего мужа не задерживаю. Жена должна жить в доме своего мужа. Моя жена и ее дочь будут жить в моем доме, то есть в этом замке, а если твой муж не соизволил обзавестись для тебя домом, и ты живешь здесь по моему милостивому разрешению, то веди себя соответствующе, уважая людей, которые тебя и твоего мужа приютили.
Отец выдержал паузу, не сводя глаз с, будто молнией пораженной, тетки и ее вечно молчавшего мужа, и добавил:
– Ты все поняла?
Госпожа Лекоя пыталась совладать со своими амбициями, получалось это у нее из рук вон плохо, лицо то и дело перекашивалось от злости и обиды, но тетке хватило ума ответить:
