– Ты сам говорил, что без обучения она наделает бед!
– Это будет нескоро. Нужны месяцы, чтобы сила восстановилась.
– Маски узнают в ней мага уже сейчас. Она не ты – не умеет прятаться.
Они остановились, и Такани наставил на чародея пухлый палец, требуя ответа.
– Боги, как ты не понимаешь? Я не могу… Правда. Я задолжал и старику, и их семье. Их нищета, смерть Арсилы – все это из-за меня… Я не могу. Это искупление, своего рода…
Купец помалкивал, давая магу полностью запутаться.
– А потом ты говоришь, что я дурак, – заключил он и сплюнул. – Искупления не существует. Ты не на базаре: сюда одну гирьку, сюда другую, и что перевесит. Впрочем, делай как знаешь…
Не оборачиваясь, он пошел прочь. Вздохнув, Ханнан начал спускаться следом.
Вечерняя степь дышала жаром. Отсюда Сакар казался уродливым наростом, выросшим на горизонте, – он уже откусил половину солнца и медленно заглатывал его по мере того, как вечер клонился к ночи.
– Захи меня заест за девочку, – пожаловался Такани. Ханнан невнятно промычал ему в ответ. – Он будет укоризненно вздыхать и говорить, говорить, пока не проделает во мне дырку.
– Ты прикроешь ее новым нарядом.
Такани рассмеялся, но в коляску забирался мрачнее тучи и, откинувшись на подушки, уставился в окно. Единственными звуками до самого города были стук копыт, бряцание оружия да скрип повозки на поворотах.
«Возомнил себя воином и полез на рожон»…
Меньше всего Ханнан хотел уподобляться героям дешевых баллад, что поют на базарных площадях, без начала и конца, которые можно слушать с любого места и получить свою порцию приключений. Их герои – воры и ловкачи, они обманывали менял, водили за нос наместников и князей, крали сокровища и теряли все ради нечаянного поцелуя.
Ханнан не хотел отправляться на разведку ночью. Но он помнил толчею рынка, море мыслей и чувств, плещущееся перед храмом, и понимал, что ночь – его последняя надежда.
«Возомнил себя воином и полез на рожон»…
Об этом думал маг, пересекая базарную площадь. По периметру горели факелы, а в лавках посапывали готовые проснуться торговцы – караван мог прийти и ночью, но все же с наступлением темноты рынок превращался в город призраков. Высокие здания с лавками, конторами и личными покоями, надменно взиравшие на суету внизу, обернулись темными и сонными громадами. Ручные тележки, сундуки, бочки – все было оставлено до утра и громоздилось горами. Ветер гонял над площадью вездесущую пыль.
Ханнан надеялся, что тот не принесет с собой караван из хасанских гаваней – иначе весь муравейник и впрямь ожил бы в мгновение ока. Маг повернул на огибавшую храм улочку, свернул еще раз – и решил, что лучшего места не найти.
