У НЕГО ОТРОСШИЕ,
СЕДЫЕ ДОБЕЛА ВОЛОСЫ НА ПРЯМОЙ ПРОБОР,
КИРПИЧНОГО ЦВЕТА ЛИЦО,
ПАЛКА В РУКАХ.
ОН ИДЕТ И СТРАШНО КАЧАЕТСЯ, СЛОВНО ВОТ-ВОТ УПАДЕТ,
НО НЕ ПАДАЕТ,
А ИДЕТ И ИДЕТ, КАЧАЯСЬ…
Мы с подругой Машей, маленькие, трехлетние, прячемся за спину ее бабушки.
– Вот беда, – негромко говорит Машина бабушка, – Твардовский-то опять пьяный совсем…
Страшно, хочется зареветь во весь голос, но я знаю, что настоящие мальчики не плачут.
В детстве я хотела стать мальчиком. «Если хорошо кушать, слушаться и не хныкать, то вырастешь мальчиком», – говорили мне, и я давилась ненавистной кашей, терпела, когда мазали йодом разбитые коленки, и изо всех сил старалась притворяться, что ни капельки не боюсь оставаться одна дома по вечерам.
Зато я стану мальчиком!
Обман, подлый обман…
Мальчикам можно пачкаться, падать и рвать одежду. Им не надо расчесывать волосы и заплетать косы. Даже если они у них рыжие, их можно постричь как-то покороче, и никто не будет приставать.
– Ой, какой цвет волос интересный! А бровки – черные! Ой, и реснички тоже черные! Ну надо же! Это же надо! Мама – блондинка, папа – брюнет, а девочка такая рыженькая! Это в кого же она у вас такая?
– В Розу. – Маме уже надоело объяснять. – У Виктора была родственница в Гомеле, Роза, рыжая, ее в концлагере сожгли.
Мальчики играют в войну и в машинки, им не надо пеленать твердых пластмассовых пупсов. Я не умею пеленать пупсов, и девочки в детском саду смеются надо мной. Еще я медленнее всех ем, последняя остаюсь за столом, и воспитательницы злятся, грозятся кормить меня большой кривой ложкой. Страшно! Мои волосы не хотят послушно сидеть в косичках, как туго их ни заплетай. Я лохматая. Мои капроновые банты всегда мятые и скрученные.
И все время очень хочется домой.
Зато я умею читать. Читаю быстро, как взрослая. Пока все играют и орут, я читаю вслух двум-трем своим друзьям.
Подходит Паша Коган.
– Ксюша, а правда, что ты обещала Егору выйти за него замуж?
– Правда.
– Но ты же мне первее обещала.
– Ну и что? Сначала за тебя, потом за Егора. А с тобой буду дружить.
– А… Ладно. Но Юрка Андреев говорит, что ему ты тоже обещала.
– Да. Потом, после Егора.
– А…
– И потом еще за Антона, и за Володю, когда стану старенькая. И мы все будем дружить.
Успокоенный, Паша уходит.
С мальчишками дружить гораздо лучше. Вместе с ними мы тайком проносим в спальню черный хлеб, чтобы сушить сухари – побег затеваем.
Вместе с ними, и еще с девочкой Сашей Табаковой, придумываем пытки для воспитательниц. Связать и кормить манной кашей с комками или молочной лапшой с жирными желтыми пенками, огромной и страшной кривой ложкой запихивать в их намалеванные, помадные рты.
