— Няньки на балу, — Стэхар с трудом подавил смешок. — Ставлю на что угодно, моя дражайшая сестрица не думала, что появится что-нибудь этакое…
— «Этакое» — у вас не редкость?
Домиций мгновенно расцвел, услышав вопрос от меня, и изобразил бровками тоже что-то такое… многозначительное.
— Конечно, нет. Весь замок кишит призраками, духами и привидениями. Большею частью — злобными. Это все следы смертей − мой папаш… домин еще не рассказывал вам о том, сколько у нас прислуги перемерло за последний десяток лет? Ах, да, ему же нет дела до прислуги, его истомленный разум не в силах вынести еще и эту тяжесть, — вновь неприятное хихиканье. — Так вот, сначала они просто сбегали, потом начали умирать. И все, знаете ли, по-разному: ну, вы же видели, у кого кинжал, у кого яд… но самое трагичное в том, что все призраки, как один, преследуют доминессу, где только могут. Вы не представляете, почему бы это могло быть?
Так мой случай с призраком, значит, можно в рядовые отнести. Но с чего бы этим неспокойным мертвецам (а они не спокойные, потому что их явно убили) не отыскивать виновника своей смерти, а нападать на безобидную доминессу?
— Может быть, кто-то натравливает их на нее? — предположил за спиной Стэхара тихий, опасно ровный голос нашего рыцаря.
Наследничек вытянулся во весь рост, как будто клинок проглотил, и побледнел. Верхняя губа у него странно задрожала и поползла вверх. Он вдруг начал очень сильно напоминать кролика.
— Видим, ты не оставил попыток получить медальон своего отца, — продолжил рыцарь. Поскольку уже видно было, что домиций оборачиваться не намерен, он сам обошел его и прислонился к массивному камню, скрестив руки на груди, сам тверже скалы, возле которой стоял.
Стэхар дальновидно сменил свое расхлябанное положение на напряженное. Практически принял позицию «на старт». Глаза его при этом не отрывались от руки рыцаря, которая небрежно покоилась на Глэрионе.
— И ты можешь подумать, что я мог так поступить со своей любимой сестрицей! — упрекнул он.
— Хотелось бы подумать иначе, учитывая то, что ты обязан ей жизнью после нашего боя. Но как видно, благодарность твоя… коротка.
— Прошло два года, — напомнил Стэхар, — и я не молил ее тогда тебя останавливать.
— Так, может, стоит довести до конца то, что мы тогда не закончили?
Стэхар посмотрел рыцарю в глаза и понял, что если тот вдруг решит провести в жизнь то, чем грозит — бежать заведомо бесполезно. Домиций бросил теребить свой медальон и приготовился, если что, кричать.
