– Понимаешь, Юра, – проникновенно говорил Сергей Николаевич, – для того, чтобы твой характер полностью изменился, ты должен совершить такие поступки, которых ты никогда не совершал, и которые покажутся тебе страшными. Только так ты пересилишь себя и станешь решительным.
Речи о страшных поступках Юре совсем не понравились. Он возразил, что уж лучше тогда он останется таким, как есть.
– Ты не понял, Юра, – быстро возразил Валентин Юрьевич. – Эти поступки по сути дела – испытания твоего характера, вернее, упражнения, которые сформируют твой новый характер. Крутой характер! – многозначительно подчеркнул он. Слово «крутой» имело магическое значение для Юры, поскольку воплощало многие его мечты. – И они совершенно для тебя безопасны. Тебе только поначалу будет страшно их совершать, поскольку ты еще не мужчина. – Валентин Юрьевич улыбнулся, и добавил: – Вот скажи мне: вы кур держите?
– Ну, – ничего не понимая, ответил Юра.
– А кто у вас в семье их режет?
– Отец.
– А ты? Ты резал курицу хоть раз?
– Нет, – поежился Юра.
– Вот. А резать их бывает необходимо?
Юра был вынужден это признать.
– Вот видишь, – голос Валентина Юрьевича продолжал литься, как растопленное масло на блин. – То есть это необходимый поступок, но лично для тебя он страшный, так?
Против этого Юрка тоже не смог возразить.
– И ты не осуждаешь своего отца за то, что он это делает, я прав? – продолжал плести кружево Валентин Юрьевич. – Вот это и есть один из тех поступков, о которых я тебе говорю.
Юрка ужаснулся. Он до смерти боялся крови.
– Твоим первым поступком будет зарезать курицу. Как раз к обеду, – твердо сказал Валентин Юрьевич.
– Ой нет, – испугался Юрка, – я не смогу.
– А ты преодолей себя. Это надо для становления твоего мужского характера. Это такой психологический закон.
Слово «психологический» Юре было малознакомо, зато слово «закон» вызывало у него священный трепет. И раз закон неумолимо требовал, чтобы курицу к обеду дачников зарезал Юрка, то ему ничего не оставалось, как подчиниться. Ему тут же сунули в руки топор, подвели к чурбаку, на котором распластали несчастную Рябу, и сказали:
– Руби.
Юрка долго не мог решиться поднять топор, но Сергей Николаевич сурово сказал:
– Жареную курицу любишь? А рубить ее для тебя дядя должен? Давай, мужик ты или не мужик?
Юрка, как под гипнозом, занес топор, и, не видя толком, куда он его опускает, тюкнул по курице. Голова ее отлетела, но страшного ничего не произошло. Она не успела испустить смертельных стонов, кровь, хоть и лилась, но не рекой, а Сергей Николаевич с Валентином Юрьевичем хором стали его поздравлять с первым в его жизни геройским поступком. Юра и в самом деле почувствовал себя героем и был за это благодарен своим новым знакомым.
