Думаю, у меня никогда в жизни больше не будет романов. На определенном этапе приходится это признать. Нет-нет, не надо мне льстить. Да, я выгляжу несколько моложе своих лет, но это отнюдь не комплимент для француженки, спустившей за свою жизнь такую уйму денег, как я, на produits de beaute[23]. Так вот: дело не в том, что романы более невозможны. Они всегда возможны, а тем более на платной основе, официальной или неофициальной… ой, только не надо изображать возмущение… дело в том, что мне они не нужны. Ах, мадам Уайетт, зачем вы так говорите, никто не знает, когда нагрянет любовь, это всегда, как вы сами нам когда-то сказали, опасный момент и так далее. Не поймите меня превратно. Дело даже не в том, что я этого не хочу, а в том, что я не хочу хотеть. Я не желаю желать. И вот что я вам скажу: сейчас я, пожалуй, не менее счастлива, чем в те годы, когда испытывала желание. У меня меньше забот и меньше озабоченности, но я не менее счастлива. И не менее несчастна. Не карают ли меня боги, которых больше нет, когда внушают, что все сердечные муки – так правильно сказать? – которые выпали на мою долю, все метания, вся боль, все надежды, все поступки не имели, вопреки моим убеждениям, никакого отношения к счастью? Это и есть кара?
Для меня сейчас дело обстоит именно так.
ЭЛЛИ: Я не сразу привыкла называть ее «Джиллиан». Сначала потренировалась в телефонных разговорах, затем в беседах с другими людьми и только после этого – лично. Она ведь такая: очень собранная, очень уверенная в себе. Да к тому же вдвое старше меня. Как я понимаю, ей слегка за сорок. Спрашивать напрямую, конечно, немыслимо. Хотя, надумай я спросить, она бы ответила как есть.
Слышали бы вы, как она разговаривает по телефону. У меня язык не повернется повторить кое-какие фразы. Нет, они совершенно правдивы, но это ведь еще хуже, правда? Понимаете, клиенты иногда дают нам заказы в тайной надежде, что под этой мазней обнаружится подпись Леонардо, которая принесет им кучу денег. Да-да, настолько примитивно. Никаких оснований для этого нет, просто владельцам картин хочется так думать: вот отправят они в реставрационную мастерскую это полотно, пусть там его почистят, просветят рентгеном – глядишь, и повезет. Зря, что ли, они деньги платят? В большинстве случаев нам достаточно одного взгляда, но, поскольку Джиллиан любит работать основательно, она не сообщает, что их надежды напрасны, а раз это не произносится вслух, глаза у клиентов разгораются еще больше. Но под конец, в девяноста девяти случаях из ста, ей все же приходится говорить открытым текстом. И некоторые воспринимают это как пощечину.
