Санчес хмыкнул.
- Что касается того времени, когда мы построим то, над чем работают сейчас архитекторы и скульпторы, это будет уже вопрос следующего десятилетия, а я прагматик, я обязан думать о ближайшем будущем; те, кто в нашем правительстве занимается проблемами перспективного планирования, думают о далеком будущем...
- Кто работает над проектами?
- Архитекторы Испании, Югославии и Болгарии.
- А отчего не Франции и Италии?
- Опыт испанцев, болгар и югославов более демократичен так мне, во всяком случае, представляется...
- Кто будет финансировать энергопрограмму?
- Европейские фирмы, заинтересованные в широких контактах с развивающимися странами.
- Но ведь американские фирмы ближе?
- Мы пока что не получили от них предложений... Одни слова... Тем не менее мы готовы рассмотреть любое деловое соображение с севера, если оно поступит.
- Кто в Европе проявляет особый интерес к сотрудничеству с Гаривасом?
- У нас есть довольно надежный партнер в лице Леопольдо Грацио. Впрочем, я бы просил тебя не упоминать это имя, я не до конца понимаю всю хитрость взаимосвязей китов мирового бизнеса, конкурентную борьбу и все такое прочее, так что, думаю, имя Грацио не стоит упоминать в твоем интервью. Санчес вопросительно посмотрел на своего помощника Гутиереса. Тот кивнул. - Во всяком случае, - добавил Санчес, - до той поры, пока я не проконсультирую это дело с ним самим... А еще лучше, если это сделаешь ты, я дам тебе прямой телефон...
- Спасибо. Я непременно ему позвоню, как только вернусь в Шёнёф.
- Я дам тебе прямой телефон его секретаря фрау Дорн, которая, если ей звонят именно по этому телефону, соединяет с Грацио, где бы он ни был: в Лондоне, Палермо или Гонконге.
- Хорошо быть миллионером.
- Честным трудно.
- А разве есть честные?
- Я считаю, да. Это люди, ставящие не на военно-промышленный комплекс, а на мирные отрасли экономики...
- Мне кажется, что коммунисты отнесутся к твоему утверждению без особой радости.
- Во-первых, я говорю то, что думаю, не оглядываясь ни на кого. Во-вторых, надо бы знать, что Ленин призывал большевиков учиться хозяйствовать у капиталистов.
- Среди членов твоего кабинета есть коммунисты?
- Насколько мне известно, нет.
- Ты говоришь: "Мы - это национальная революция". Нет ли в этой формулировке опасности поворота Гариваса к тоталитарной националистической диктатуре армии?
- Ни в коем случае. Национал-социалистская авантюра Гитлера была одной из ярчайших форм шовинизма. Его слепая ненависть к славянам, евреям, цыганам носила характер маниакальный. А наша национальная революция стоит на той позиции, что это верх бесстыдства, когда белые в Гаривасе считали себя людьми первого сорта, мулатов - второго, а к неграм относились так, как это было в Северной Америке во времена рабства - не очень, кстати говоря, далекие времена. Шовинизм основан на экономическом неравенстве, бескультурье, предрассудках и честолюбивых амбициях лидеров или же несостоявшихся художников и литераторов. В нашем правительстве бок о бок работают негры, белые и мулаты.
