Китай | страница 7

– будто ты не человек, а чудище-пришелец из космоса, ползущий на своих щупальцах по улице китайского города. Желание «отзеркалить» поведение китайцев – своеобразная психологическая разгрузка, этакая шуточная месть за бестактность. Но мне кажется, рассказчица и слушатели несколько обольщались и заблуждались. Дело в том, что попытки подразнить китайцев за границей, тыча в них пальцем и крича: «Лаовай!» заведомо обречены на провал. Конечно, китайцы могут испытать дискомфорт и обратно в автобус залезть, но только лишь потому, что некая «лупоглазая белая обезьяна» проявляет к ним повышенное и нежелательное им внимание, пытаясь добиться каких-то своих неясных (возможно, агрессивных) целей. То есть в сознании китайца слово «лаовай» настолько далеко от нейтрального понятия «иностранец» и настолько тесно связано с понятием «белый недотепа», что они лишь очередной раз убеждаются в неразумности белого, когда тот их пытается тоже «лаоваями» обозвать. Это как если мне в Африке вдруг негры станут кричать: «Негр!» – тоже удивлюсь и не пойму, что происходит.

Можно в совершенстве овладеть языком, выучить пару диалектов, достичь высот в каллиграфии, стать мастером ушу и хорошо разбираться в искусстве пекинской оперы. Китайцы искренне это оценят, причем очень высоко. Будешь буквально купаться в комплиментах и восхищении твоими способностями, но так и останешься «иностранчегом». Никогда не станешь «своим». Это не значит, что китайцы поголовно подвержены ксенофобии и не способны воспринимать иностранцев за равных себе. Нет, конечно. Иностранец в Китае может достичь небывалых высот народной любви. А то и вовсе получить титул «живого воплощения Будды», которого удостоился, например, немецкий предприниматель Йон Рабе – человек, спасший во время печально известной Нанкинской резни тысячи человек. Его именем китайцы называли своих детей, ему самому, оказавшемуся в бедственном положении по возвращению в Германию, нанкинцы собирали продукты и деньги. Китайцы умеют ценить людей, неравнодушных к ним. Но разделение на «свой-чужой» у них в крови. Если к этому относиться со спокойным пониманием или даже с юмором, жизнь в Китае может стать интересной и даже комфортной. Во всяком случае, на это можно надеяться. А тем, кто прибывает сюда с миссионерскими замыслами и желанием сразиться с культурой, которой не меньше пяти тысяч лет, можно лишь посочувствовать – ведь они неизбежно потерпят фиаско разной степени драматичности.