Один общий и сильный удар решит наше славное будущее, рассеет и истребит в наших пределах мусульманских кровопийц. До каких пор, братья, терпеть от неверных их зверства?
Смотрите, уже весь Балканский полуостров занялся огнем! Братья наши по роду и по вере уже взялись за оружие, храбро и победоносно бьют и рубят нашего общего неприятеля, старого кровопийцу турка. Может ли для нас быть время лучше этого?
Пусть никто не думает, что свободу можно получить без крови и дорогих жертв. Пусть никто не ждет, что его освободят другие! Наша свобода от нас зависит! Пусть каждый напишет в глубине сердца святые торжественные слова: „Свобода или смерть“, с огненным мечом идет на поле боя, под знамена непобедимого Болгарского Льва; а всесильная божья десница нам поможет!
Народный Воевода Г. С. Раковский»
В это долгое лето ожиданий и надежд в Легии возникли свои, внутренние проблемы. Раковский, чьими усилиями она была задумана и создана, обнаружил, что иные из соотечественников, откликнувшихся на его призыв, не признают его авторитета и недовольны его назначением на пост главнокомандующего. «Мы пришли сюда сражаться за свободу, а нам на шею надевают новый хомут!» — заявляли они. В оппозиции находились главным образом молодые интеллигенты, которые, попав в Белград, оказались на арене политической деятельности. Они приехали из зарубежных школ и университетов, были полны теорий и абстрактных идей, проявляли самоуверенность и чувство собственного превосходства, не признавали традиций и авторитетов. Каждый стремился стать политическим деятелем. Их гипнотизировало слово «комитет», напоминавшее о парламентарных учреждениях Запада, но на практике они были склонны доводить демократию до анархии и не понимали необходимости единства и дисциплины. Не понимали они и того, что в данный момент Раковский был единственным человеком, способным сколотить из разношерстной массы добровольцев боеспособную силу.
Одним из лидеров оппозиции был Иван Касабов, молодой законовед, который жил в доме Раковского и был его секретарем. Он считал любовь Раковского к пышным зрелищам ребячеством; он был среди тех, кто возражал против траты общественных сумм на разную мишуру вроде собственного выезда и эскорта, в то время как Раковский считал, что это необходимо для поддержания национального престижа Болгарии.
Очевидно, Раковский обладал трудным характером. В нем было слишком много от гения. Ему было легче создавать, вдохновлять и вести других за собой, чем сотрудничать с коллегами на равных, он бывал покровительственно высокомерен и упрям. Однако проблема лидерства была не простой. Почти пять столетий у Болгарии не было ни правительств, ни армии; не существовало прецедента или установившейся практики, на которую могла бы опираться организация и дисциплина Легии. Ввиду отсутствия какой-либо приемлемой для всех формы организации Раковский обратился к гайдучеству, по традициям которого воевода с общего согласия пользовался полной и абсолютной властью, как капитан корабля. Он мог советоваться со своими лейтенантами, но не был обязан считаться с их советами; последнее решение — и вся ответственность — принадлежали ему одному.
