Террористической армии.
— Кого ты привел, Самед — спросил один из боевиков, ничем не отличавшийся от других
— Со мной Соломон… — сказал рафик
Молчание. Потом — все склонили головы…
* * *
У костра — Соломону предложили жареное мясо. Бросилось в глаза то, что, по меньшей мере, двое — едят не так как местные.
— Как твое имя? — спросил Соломон того, кто видимо был главным. Ему не давало покоя то, что несмотря на окружавшее его почтение — он не знал этих вооруженных людей. Не знал он и то, что в их головах, против кого они и за кого они. Когда он был амиром — он был амиром, и знал каждого, знал что он думает, и от кого чего ждать. Этих людей — он не знал. Вообще.
— Мое имя Дананир, эфенди… — почтительно сказал боевик
— Кем был твой отец? — слово «дананир» означало «динары» и такого имени не было среди простого народа
— Мой отец купец из Саны, эфенди…
— А почему ты примкнул к джихаду?
Боевики замолчали. Соломон — не понимал, что их война давно уже не джихад. И это непонимание — чревато было бедой
— Мы ведем войну за освобождение всех угнетенных и униженных, эфенди — сказал боевик — за братство угнетенных народов.
— А как же твой отец?
Глаза Дананира вспыхнули ненавистью.
— Мой отец один из угнетателей. Клянусь вам, эфенди, я лично убью его, как только представится возможность…
И снова — перед тем, кто когда-то начал называть себя Соломон — всего на миг раскрылась бездна. Как и тогда, в той залитой кровью камере. Соломон вдруг понял, к чему все это приведет — когда отец живет с одной только мыслью — убить отца. Он не знал того, что Дананир — сын от служанки, изгнанной отцом ребенка из дома, как только она забеременела. Но если бы даже и знал — он ужаснулся бы этому. Сын мечтает убить отца.
Но у него был тонкий нюх. И он понял, когда надо прекратить говорить на эту тему. Или ему — не дожить до утра.
— Ты прав, Дананир, смерть угнетателям.
— Смерть угнетателям! — как один повторили сидящие у костра
— Послушай, Дананир — сказал негромко Соломон — а кто вон тот человек. Он ведь не нашего народа, верно?
— Это руси, эфенди. Брат руси, который учит нас войне.
— Представь его мне.
— Брат Лех! Брат Лех!
Тот, о ком шла речь — пересел поближе.
— Слушаю тебя, брат…
— Эфенди Сулейман хочет говорить с тобой.
Незнакомец — приложил руку к груди в жесте почтения.
— Кто ты? — спросил Сулейман — из какого народа?
— Меня зовут брат Лех, и я из польского народа…
— И ты ненавидишь руси?
— Весь мой народ ненавидит руси
