Перейти, что ли, согласно проекту Пекарского, на север? Нет — и этот номер плох: на севере нет земель, на которых мы могли бы существовать — мы там погибнем очень скоро и перейдем туда не по своей воле.
Единственным рациональным средством является наша культивизация и слияние с русскими — благо, что помесь с последними дает хорошие плоды. Культивизация была бы необходима и помимо указанных выше грозных признаков».
Культивизация — это основной операционный термин письма «Якутской интеллигенции»… Кулаковский включает в него, как отмечают исследователи, «мероприятия по комплексному развитию экономического благосостояния населения, в первую очередь через просвещение, а также с помощью привлечения передовых агрономических технологий, повышения уровня мелкотоварного производства, интенсификации экономических отношений». Этот комплекс мероприятий планировался не только как способ выживания, но и полноценной жизни якутского народа при неблагоприятных внешних факторах начала XX века…
Письмо «Якутской интеллигенции» возникло, разумеется, не на пустом месте. Начиная с конца XIX века в Якутии предпринималось немало попыток определить пути развития якутского народа, найти место интеллигенции на этом пути.
Земские идеи, которые были восприняты от ссыльных народников, звучали и раньше, но, пожалуй, только в письме Кулаковского они начинают принимать характер программы, способной спасти народ.
7
Хотя Алексей Елисеевич Кулаковский и не злоупотребляет в письме «Якутской интеллигенции» художественностью, но, читая письмо, видишь и отвоеванные у тайги куски промерзшей земли, и дымные юрты, которые предстояло покинуть народу, чтобы уйти на север… Эти картины видения рождаются из боли и отчаяния, которыми окрашены строки письма…
«Письмо «Якутской интеллигенции» Кулаковского являлось репрессированным документом, — пишет В. Н. Иванов. — Сданная в архив в середине 30-х годов XX в. рукопись письма оставалась никому не известной; она была случайно обнаружена в апреле 1942 года Г. П. Башариным, но он из-за осторожности предпочел тогда пользоваться предусмотрительно перепечатанным, машинописным текстом. Впервые о рукописи стали говорить с 1943 года, когда С. А. Бордонский оспаривал существование подлинника письма и писал, что речь может идти только о фальшивке, совершенной предположительно П. А. Ойунским. Однако тогда же Г. П. Башарину удалось убедить партийных чиновников в наличии подлинника, но широкая общественность была лишена доступа к нему, ибо на протяжении нескольких десятилетий его держали в сейфе руководства партийного архива. Несмотря на это, документ активно использовался для разжигания политических спекуляций, предпринятых под знаком навязанной общественности республики борьбы против буржуазного национализма»
