Дорога на Оймякон пролегала по высокому обрывистому берегу бурного Алдана до подножия Верхоянского хребта — хаотического нагромождения голых скал.
Кулаковский отправился в изнурительный путь в пору весенней распутицы. Преодолевая топкие, поросшие редким лесом болота, лошади выбивались из сил, а когда выбирались на твердую землю, быстро стирали копыта в усеянных острыми камнями горных ущельях. Порой приходилось останавливаться, ожидая, пока вода снова войдет в берега после вскрытия рек.
Сохранились воспоминания жителя села Томтор Оймяконского улуса Тимофея Гавриловича Винокурова, запомнившего первый приезд Кулаковского в Оймякон:
«К вечеру кто-то сказал, что со стороны Ючюгяя показался человек верхом на лошади.
Когда он подъехал — нам всем он не был знаком. Тут в окно выглянул старик Семен (Массака) и, хлопнув себя по коленям, воскликнул, обращаясь к старухе:
— О, приехал Алексей Кулаковский! Я с ним в городе познакомился. Очень образованный человек.
Гость, сняв шапку на улице, зашел с непокрытой головой и трижды осенил себя крестом (ближний путник обычно крестится один-два раза), после чего поздоровался за руку с хозяином и хозяйкой. Пожал руку каждому, кто находился в доме (а людей было довольно много). Рукопожатие его было неторопливым, спокойным. Затем он завел разговор с хозяином дома.
Говорил неторопливо, обстоятельно, смеялся негромко, в основном слегка улыбался. Красивое, светлое лицо…
Поражался, насколько далеко расположен Оймякон от Якутска.
— Дорога утомила своей дальностью. Да и сегодня долго добирался, — сказал он.
Ему пришлось в тот день преодолеть 50 верст, перевалить четыре хребта от одного поселения до другого…
Он, никого не чураясь, со всеми приветливо здоровался. Искренне интересовался жизнью собеседника, дотошно расспрашивал о его занятии…
Попутчики после удивлялись, что А. Кулаковский спал очень мало. Каждый день в пути, когда останавливались на ночлег, писал до полуночи. С собой всегда носил свечу.
При всей своей образованности, знатности он был очень скромным. В нем не было ни тени высокомерия или зазнайства, поэтому люди его очень уважали, хвалили, любили. Никогда не играл в карты, пил тоже совсем немного, да и то при необходимости…».
Почти два месяца Кулаковский жил у Николая Осиповича Кривошапкина, работал секретарем, приводил в порядок канцелярию Огонера — так уважительно называли Кривошапкина оймяконцы.
Усадьба Кривошапкина состояла из нескольких юрт и русских изб. Вдоль ограды были сделаны коновязи. Иногда здесь собирались десятки подвод, снаряжаемых разворотливым Николаем Осиповичем.
