Карамзин, будучи сам человек строго нравственный, всё рассматривал с нравственной точки зрения. Он говорит, что история должна принести пользу не только практическую, но и моральную. Потому он в своей «Истории» является как бы нравственным судьею веков». <…>
Анализ «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина свидетельствует не только о знании Алексеем Кулаковским первоисточника, но и об особом, личностном отношении к нему. Кулаковский не просто примеривает на себя жизненные пути великих людей прошлого, но пытается перевести их на якутскую почву и таким образом применить на практике.
Таков реферат «О роли книжников в Древней Руси», который, как справедливо отмечает Л. Р. Кулаковская, стал фундаментом дальнейшей духовной эволюции А. Е. Кулаковского.
«Следует отметить, — пишет она, — культурное развитие Руси за семь веков, начиная с XII века, века древних книжников, захватывая реалистов-классиков, в силу ускоренного развития младописьменного народа саха, было впитано и было представлено в свернутом виде в Якутии Кулаковским».
4
Но, разумеется, неверно было бы представлять Алексея Кулаковского в бытность его учеником Якутского реального училища этаким «зубрилой», всецело погруженным в учебу и книги…
Как пишет Людмила Реасовна Кулаковская, «архивные документы и воспоминания современников свидетельствуют, что жизнерадостному, веселому Алеше вне стен училища не были чужды и детские шалости и проказы. Недаром прозвище его в реальном училище было «Кулак», как производное от фамилии и от умения его постоять за себя, за слабых и младших. А о знаменитой драке в 1897 году семинаристов и реалистов, когда их разнимала рота солдат Якутского гарнизона, он косвенно упомянул в письме к В. Жуковскому».
Особое место среди написанных Кулаковским в училище рефератов и сочинений занимает работа, озаглавленная «Весенний ледоход реки Лены», в которой явно просматриваются недюжинные писательские способности Кулаковского и которая показывает, что жизнь его отнюдь не ограничивалась стенами училища…
«В начале октября Лена закрывается толстым льдом и надолго как бы прекращает свои сношения с внешним миром, сохраняя жизнь только в глубине.
Зимою вид Лены очень скучный. По ее бесконечному пространству, прерываемому только недолговечными островами, покрытыми снежной низкорослой ивой, черной полосой тянутся в нескольких направлениях скучные дорожки. (Лишь изредка проходит по этой дороге якут — «городчик» в национальной шапке, закутывающей и лоб, и подбородок; в рукавицах и обуви из лошадиной шкуры шерстью вверх; он ведет под уздцы своего сухого четырехтравого коня, запряженного в узенькую, низкую и длинную «нарту», и заунывно припевает, понурив голову, хотя ему и не горько.)
