- Это я, - ответила Кемлонг.
- Кто?! - еще более сердито прокричал кто-то невидимый каркающим голосом.
Кемлонг тихонько засмеялась и стала что-то шептать; Степанов не мог разобрать слов, которые она говорила, но по интонации можно было понять, она шептала что-то очень ласковое и нежное: так говорят с грудными младенцами.
- Зачем?! - прокаркал злой голос.
- Кемлонг, - позвал девушку Степанов, - мне можно туда?
- Сейчас, - ответила она и вышла из хижины. В руках у нее был большой попугай. - Старика нет, - сказала она, - это говорит его птица.
- А где старик?
- Может быть, спустился вниз, за патронами и солью. Вчера на машине привезли товары.
Степанов пошел к дереву "табу".
- Нельзя! - прокричал попугай.
- Не надо, - попросила Кемлонг.
- Почему? Ты веришь, что оно действительно "табу"?
- Я не знаю, - Кемлонг пожала плечами. - Так здесь все говорят.
- Что будет, если я подойду к дереву "табу"? - улыбнувшись, спросил Степанов.
- Старики говорят, что этого нельзя делать: будет горе.
- Прямо сразу, на месте?
- Да. Говорят, что каждый, тронувший это дерево, испепелится.
Степанов пошел к дереву. Его ветви казались руками, открытыми для объятий.
- Нельзя! - снова прокричал попугай, но Степанов уже был возле дерева. Он тронул кору. Она была теплой.
- Хватит, - услышал он голос у себя за спиной.
Он обернулся: Кемлонг стояла рядом, закрыв попугаю глаза.
- Зачем ты подошла? Ты же боишься.
- Я боюсь, когда одна.
- А со мной не страшно?
- Нет. Страшно ведь только первым.
- Верно, - согласился Степанов.
- Только вы никому не говорите про то, что трогали "табу".
- Ладно.
- Пошли к хижине.
- Пошли.
- Этот попугай умеет гадать.
- Ну?
- Да. Возьмите какую-нибудь палочку и нарисуйте череп и цветок. Вот здесь, тут хорошая земля.
- Зачем?
- Птица ответит, что вас ждет.
Степанов послушно нарисовал щепочкой на холодной земле, влажной от росы, череп и цветок. Кемлонг опустила попугая на землю и, став перед ним на колени, шепнула:
- Что его ждет, птица? Ну, покажи!
Попугай прокричал что-то пронзительное и долго щелкал клювом - будто подавился. Потом он поджал левую лапу и ткнул своим клювом в цветок, нарисованный Степановым.
- Вас ждет долгая жизнь, - сказала Кемлонг, - видите, он указал на цветение.
- А если б указал на череп?
- О, это очень плохо, - сказала Кемлонг. - Хотя, - она тихо засмеялась, - я бы соврала вам; я бы сказала, что череп по нашим обычаям означает долгую-долгую жизнь, а цветок - это символ прощания и смерти.
