Очень удобно в деревне зимой с продуктами.
Это летом чуть не уследил – и вот уже потекло, прокисло, протухло, весь дом провоняло, а остальное мухи съели. Ну или сороки спиздили. Или крот выкопался, схватил что попало и бегом обратно в нору запихивать. А не видит же нихуя, слепой, вот и запихает куда-нибудь в галошу. Наденешь эту галошу – а там как-то внутри нехорошо.
А зимой он пусть попробует выкопаться – я вчера лопату, воткнутую в землю ещё по осени в огороде, полчаса выколупывал из этой земли ломом.
И продукты тоже: купишь в автолавке кирпич молока, кирпич кефира и что-то ещё каменное, кажется яйца, и пролежит оно хоть до самого апреля, если, конечно, не класть их в тёплое место вроде холодильника.
Вчера вот, разбирая шкаф в сенях, нашёл пакет картошки. Хотел было эту картошку почистить, но ни один ножик её не взял, даже швейцарский. Ну, порубил топором на куски и так сварил. Получилось замечательное сладкое блюдо: чистый батат, которого я ни разу не ел. Хорошо, в общем.
Просто открывая дверь в печь
Вряд ли я особо оригинален: могу сидеть у печки часами.
Сидишь эдак, куришь, кочергой помаваешь. В голове пусто. И вообще хорошо: во-первых, тепло, а во-вторых, картинка там внутри хорошая, чисто Брейгель. То есть Босх.
И, как в облаках, что-то мерещится. Мне вот примерещилась живописная группа, в которой Сталин пожирает язык Ленина.
Посмотревшись сегодня в зеркало (я нечасто это делаю даже и в городе – чего там нового покажут?), обнаружил в своей бороде пшённую кашу.
Делаюсь, однако, всё аутентичнее и аутентичнее.
Сосед вчера рассказывал про первого своего коня, которого взял ещё жеребёнком, и про то, как плакал, когда сдавал его на мясокомбинат.
Вообще-то, это нетипично – брать жеребёнка. Деревенские кони – они, конечно, не мустанги, но и деревенские мужики тоже не очень-то ковбои. Так что приучить коня возить телегу и пахать огороды – это под силу только специально обученным людям.
Заодно сосед рассказал, какой скверный у этого коня был характер до тех пор, пока ему не отрезали яйца, и каким замечательным, просто золотым этот характер стал после отрезания оных.
«А что, – сказал я, – Серёга, может, нам тоже того – характер себе улучшить? Возьмём топорик, ты мне характер улучшишь, я – тебе».
Посмеялись, да. Шутка такая потому что. (и т. д.)
А русский язык был, есть и будет языком межнационального общения.
Финский пограничник категорически отказался общаться по-английски, так как по-русски знал все слова, которые ему, пограничнику, нужны: стоять, сидеть, ждать, паспорт, до свидания.
