Ну и где мне, скажите, взять в деревне гондон? Чтоб на бутыль с гороховым вином натянуть для герметичности.
Лавка-то их не возит – кому они тут нужны, эти гондоны.
Сам я сроду этим унылым приспособлением не пользуюсь, так что никакого запаса нету.
Попросить у водителя автолавки на заказ? Так он привезёт его через неделю и ещё всем старухам под носом этим гондоном будет трясти и предлагать вступить в связь. Он вообще большой шутник.
Не ехать же в город специально за гондоном?
Одно из самых исчерпывающих толкований короткого слова я получил где-то на третьем курсе института от преподавательницы истории английского языка Елены Николаевны Васильевой:
– Вон, – сказала она мне, – это означает открыть дверь и выйти.
С тех пор я очень хорошо знаю, что нужно делать, когда произносится это слово.
«Я, прячущий во рту развалины почище Парфенона», – сказал один знатный бывший петербуржец.
Неизвестно, какую часть своей нобелевской премии Иосиф Александрович потратил на починку зубов, возможно, что всю. Биографы про это не сообщают, но факт от этого никуда не девается: зубы у петербуржцев чрезвычайно скверные.
Что тому виной: невская вода или всеобщий авитаминоз – наука про это безусловно знает, но, как всегда, скрывает от населения. Чай не козий грипп.
Если вы встретили не слишком юного петербуржца с хорошими зубами, то объяснений этому может быть всего два:
1. Скорее всего, он вовсе не петербуржец или же живёт здесь не очень давно.
2. Зубы у него ненастоящие (бюджетный вариант – на ночь челюсть в стакан, либо же разнообразные небюджетные варианты для тружеников топ-менеджмента).
В связи с чем количество стоматологических заведений в городе Петербурге превышает даже количество салонов мобильной связи. Кому война, а кому и мать родна.
Я вот приехал в город Петербург десять лет назад с ещё вполне работоспособным жевательным аппаратом, но, увы, как сказал ещё один поэт, ничто на земле не проходит бесследно. Так что ныне я напрочь лишён радости от разгрызания орехов, пожирания жёстких бифштексов и где-то на горизонте уже всё отчетливее проступают очертания кастрюли с манной кашей в качестве основного повседневного блюда.
Меня мало интересует моя красота (её всё равно ничем не уничтожить), но всё ж таки хочется порою не глотать пищу непрожёванными кусками, в результате чего во мне нарушается пищеварение, разливается желчь и развивается великоимперский шовинизм, ксенофобия и непреодолимое желание оскорблять отдельные социальные группы, а также призывать к свержению существующей власти.
