В феврале 1937 года Сталин торопился: он должен был получить к Октябрю, к двадцатилетию Революции, новую версию Истории, которая бы отныне сделалась "Катехизисом" для народа.
Что ж, судя по тому, как много людей и поныне вздыхают о Хозяине, он преуспел и в этом.
Трагедия еще не окончена. Она продолжается.
В наши сердца должен постоянно стучать пепел тех, кто пал жертвой антиленинского переворота.
Если нет - прощения нам не будет: новые любители "острых блюд" уготовят трагедию пострашнее тридцать седьмого - кулинары кровавых пиршеств ждут своего часа.
27
Среди многих откликов, которые пришли после публикации первой части "Ненаписанных романов", было письмо Александры Лаврентьевны Беловой, вдовы командарма первого ранга.
В своей книге "Люди, годы, жизнь" Илья Эренбург пишет: "Помню страшный день у Мейерхольда. Мы сидели и мирно разглядывали литографии Ренуара, когда к Всеволоду Эмильевичу пришел один из его друзей, комкор И. П. Белов. Он был очень возбужден; не обращая внимания на то, что кроме Мейерхольда в комнате Люба и я, начал рассказывать, как судили Тухачевского и других военных. Белов был членом Военной Коллегии Верховного Суда (Эренбург ошибался: Сталин назначил Белова, как и маршала Блюхера, Егорова и Буденного, членами Особого Присутствия. - Ю.С.). Белов рассказывал: "Они вот так сидели - напротив нас. Уборевич смотрел мне в глаза..." Помню еще фразу Белова: "А завтра меня посадят на их место..." Потом он вдруг повернулся ко мне: "Успенского знаете? Не Глеба - Николая? Вот кто правду писал!" Он сбивчиво изложил содержание рассказа Успенского, какого - не помню, но очень жестокого, и вскоре ушел. Я поглядел на Всеволода Эмильевича; он сидел, закрыв глаза, и походил на подстреленную птицу (Белова вскоре после этого арестовали)".
...Сижу в квартире Александры Лаврентьевны Беловой, вдовы легендарного командарма; фотографии Ивана Панфиловича - усы, бородка, крутой лоб, невыразимо печальные глаза, по осанке и облику - потомственный аристократ.
- Он из мужиков, - замечает Александра Лаврентьевна, - из Псковской губернии, ныне эта часть отошла к Вологде... Аристократизм человека нарабатывается приобщением к знанию; Иван Панфилович был восхитительный читатель...
Сама она родилась в Питере, в семье мастера, столяра, речь ее именно петербуржская, очень много бесстрашного подтекста; постоянен юмор и горестное сострадание к людям.
Рядом с портретом комкора - уникальное фото Михаила Зощенко, родителей и сына, Виктора.
