— Вторая суть.
Я моргнула.
Все случившееся просто не укладывалось у меня в голове, и если бы я в своей жизни не пережила вмешательство в разум и подселение злобного призрака в мое тело, решила бы, что просто схожу с ума. Или уже сошла: все-таки развод дался мне тяжелее, чем я себе представляла, вот и мерещатся всякие мьертартаны и повелители.
— Я не могу быть вашей второй сутью! — попыталась еще раз воззвать к голосу разума.
Все-таки судя по тому, как он вел диалог, разум там есть, и немаленький. Да и сомневаюсь я, что в Повелители Аурихэйма выбрали бы того, кто с ним не дружит.
— Дайте руку, леди Лавиния.
— Что? Зачем?
— Дайте руку, — властные нотки в его голосе заставили подчиниться: не столько потому, что я этого хотела (чтобы он лично взял меня за руку и убедился в том, что я не мьер… чего-то там), сколько потому, что во мне что-то заставило ее вскинуть и вложить в сильную широкую ладонь.
От прикосновения в пальцы ударили искры, а в следующий миг вокруг наших запястий вспыхнула изумрудная нить. Оплетая наши руки браслетом, легла нам на кожу и поползла по предплечью и выше, раскрываясь листьями как растущий стебелек. Я смотрела на то, как под светлым нарядом на руке проявляется узор, отзываясь легким покалыванием и теплом. Вьюн дотянулся до моего плеча, скользнул листьями на шею и замер, мгновенно проникая под кожу.
— Вы… вы что сделали?! — ахнула я, разглядывая светящийся под кожей узор.
Меня смерили снисходительным повелительственным взглядом, и в какой-то момент показалось, что ответа я не дождусь, но он все-таки ответил:
— Взял то, что принадлежит мне по праву.
Лучше бы молчал, честное слово. Но даже если бы промолчал, я бы (по своим относительно нескромным познаниям в магии) поняла, что вот это вот на моей руке совершенно точно не рисунок для настроения. Особенно если учесть, что похожий вьюн, разве что более насыщенного, ближе к черному, чем к зеленому, цвета, уходил под плотный манжет по его руке. Даже ребенок мог сложить два и два и получить четыре, то есть что-то наподобие… наподобие брачных браслетов, которыми пользовались армалы.
— Вы сейчас понимаете, что вы сделали? — кажется, во мне кончился словарный запас, но я уже была близка к тому состоянию, которая моя сестра называла «маэлонский синдром».
Как-то мы с Майклом гостили у людей, воспитавших Анри, фактически, его вторых родителей, и по утрам, в соседнем доме, отделенном от нашего только каналом, постоянно истошно вопила женщина. Маэлонцы — народ горячий, так говорил муж моей сестры, и вот сейчас я почувствовала совершенно недостойное сестры герцога желание. А именно — швырнуть в повелителя коробочкой, которую держала в руках и орать так, чтобы у него заложило уши. Может, его хотя бы так проймет.
