— Мы не имели честь быть представленными.
— Я назвал вам свое имя. Там, откуда я родом, этого более чем достаточно.
Голова кружится все сильнее, а я стараюсь не смотреть на потолок.
Потому что боюсь, что цветы, под которыми мы начали танец, снова окажутся у меня над головой, и потому что мне совсем не хочется это проверять. Пусть это останется просто частичкой усталости, о которой я больше никогда не вспомню.
— Откуда вы родом? — интересуюсь я.
И в этот момент танец заканчивается.
Он заканчивается так резко, как если бы время стянулось в одну крохотную точку, вмиг — но такого же не может быть?
— До скорой встречи, моя королева, — мужчина целует мои пальцы, и от одного его взгляда по телу прокатывается жаркая волна.
— Кто вы?! — почему-то шепчу я, но он просто отпускает мою руку и растворяется в толпе.
Зал перед глазами слегка плывет, я вглядываюсь в пестрые цвета, обтекающие меня широкой рекой, но понимаю, что его уже нет. Ни слева, ни справа, ни впереди. Я никогда не жаловалась на зрение, но сейчас не могу разглядеть его в толпе. Перед глазами до сих пор его лицо — алебастровая кожа, подчеркнутые темной каймой нижние веки и шелк длинных волос, стекающих по фраку на спину.
Мне хочется найти брата и задать ему вопросы: кто этот мужчина, и почему нельзя было представить нас заранее. Закусив губу, оглядываюсь, но Винсент приближается первым. Гневно сверкая глазами, интересуется:
— Позвольте узнать, леди Лавиния, с кем вы только что танцевали?!
— Нет, Винсент, это совершенно не похоже на то, что я чувствовала тогда.
Я повторяла эту фразу, должно быть, в сотый раз, но своего упрямого брата, кажется, так и не убедила. И не только его: взволнованное лицо Луизы то и дело выныривало из-за широченной герцогской спины, хотя эта женщина (я знаю наверняка!) всегда была столпом спокойствия в нашей семье. Если что-то случалось, она умудрялась свести грозу на нет еще до первых молний, а к моменту, когда должен был пролиться дождь, на небе уже не оставалось ни тучки.
Только не сегодня.
— Значит, еще раз…
— Винсент, пожалуйста, хватит! — взмолилась я. — Я же вам уже сто раз все рассказывала. И целитель обследовал меня от макушки до пяток, но не нашел ни единого следа магического вмешательства и чужой ауры.
Готовый уже возражать, брат осекся, и я, воспользовавшись паузой, быстренько продолжила:
— Вы же сами понимаете, что если бы это было нечто подобное, вряд ли бы мы с вами сейчас разговаривали.
