— Это что же, мне судьба на халяву пожаловала?
— Как же ты запамятовал? Тебе судьба Алену подарила, а ее многие любили, между прочим. Да и я исключением не был. Я из-за нее так бобылем-то и остался. Никто мне в душу не проник за всю жизнь, только одна она. А ты что вид-то делаешь, словно не знал?
— Я и вправду не знал. Клянусь! Никогда не замечал твоего интереса к ней. Ну и что теперь прикажешь мне делать? Прощения у тебя просить за то, что она меня выбрала?
Егорыч тяжело вздохнул и, не глядя на собеседника, произнес:
— На что мне твое прощение? Вся жизнь почти прошла… Многих женщин знал я на своем веку, святым-то не был, чего уж там! А вот такой, как Алена твоя, не смог повстречать. Она мне женой могла бы стать, а не тебе, если б карта легла чуть иначе! Ты помнишь, Петрович, когда в клубе нашем, ну, на вечере новогоднем, я танцевать ее пригласил? Сколько лет-то прошло? Тридцать, поди уже? А я все помню это! Забыть не могу! Кому-то покажется мелочью, а по мне — так судьба наша из мелочей-то вся и состоит. Я, может, решился на танец ее пригласить с большим трудом: боялся, что откажет. А она согласилась. И только мы с ней вышли на танцплощадку, как черт тебя дернул к микрофону подойти и объявить эту дурацкую лотерею! Все сразу забыли про танцы и ринулись к сцене. А потом ты к Алене как приклеился, так уж ничем не оторвать тебя было! После танца не отойдешь ни на минуту, как конвоир на службе. Я уж и так, и эдак, но смотрю, нет мне места рядом с ней, на тебя глядит уже. А чего в тебе хорошего-то было? Разве ж ты любил ее так сильно, как я? Никто ее не мог так любить, потому что сильнее не бывает!
— И чего это ты вдруг исповедываться вздумал на старости лет? Я тебе не поп. И слушать все это мне ни к чему. Отбивать уже поздно, родной мой! Раньше нужно было пробовать. А сейчас-то что сокрушаться, когда у нас уже сыновья взрослые, да внуки бегают, и сами-то скоро в тираж выйдем!
— Ты это… ты про себя говори. Алене твоей еще далеко до таких речей — про тираж и про старость. Она же тебя моложе на десять лет!
— И к чему это ты все клонишь? Вечер гадостей решил устроить под названием «откровенный разговор»?
— Гадости тут ни при чем, а откровенный разговор никогда не помешает. Вот помрем, а ты и не узнаешь, что тогда, после танцев этих, фингал тебе поставили под глаз мои приятели, чтобы ты отдохнул немного от Алены и другим дал шанс. Но все равно не помогло: она еще и пожалела тебя — жертву хулиганов… А через жалость эту, небось, и влюбилась сильнее. У баб такое не редкость…
