– Профессор Мориарти? – повторил судья после того, как нас представили. – Сэр, какое знакомое имя! Ваша область знаний?
– Социология, – произнес Понс с идеально честным лицом. – Я в буквальном смысле изучаю моих коллег.
– Конечно, – согласился судья, – человек вполне достоин изучения.
Наша клиентка позвала всех к столу, но Понс и Анстратер продолжали беседу. Когда мы сели, Понс спросил:
– А не вы ли, сэр, сделали себе имя в попытках вывести из употребления смертную казнь?
Судья мягко улыбнулся.
– Да, если можно так сказать.
– А вам не приходило в голову, что подобные попытки многим кажутся неестественными?
Анстратер нахмурился.
– В каком смысле, профессор?
– В таком, сэр, – радостно продолжил Понс, – что вся эта тема вопиет против природы. Вы сохраняете жизнь неприспособленных людей за счет добропорядочных граждан, хотя десятилетия назад мистер Дарвин доказал, что в природе приспособленная особь выживает лучше, увековечивая тем самым свой вид.
– О, это какая-то новая идея, – воскликнула мисс Сьюзен. – Я никогда не думала об этом в таком ракурсе.
– Вряд ли она новая, – возразил Понс. – Скорее, более широкий взгляд на вещи. Я всегда нахожу, что противники смертной казни, отстаивающие исправительные меры взамен карательных, часто не видят леса за деревьями и ради одного человека готовы разрушить все общество.
Он повернулся к нашему хозяину.
– Это не кажется вам ересью, мистер Анстратер?
– Я полагаю, именно это вы называете эволюцией? – спросил судья с легким сарказмом.
– Туше! – вскричал Понс, широко улыбаясь. – А как вы назовете свои взгляды?
– Я простой гуманитарий, профессор.
– Да, – кивнул Понс, с жаром возобновляя атаку. – Я этого никогда не понимал, но каждая из теорий – называйте их благосостоянием рабочих, психоанализом и даже социологией – уверяет нас, что гуманистический взгляд, как и любой другой, это огрубление тонких инстинктов человечества. Вы все готовы отправить в могилу полдюжины достойных людей, лишь бы потом "реабилитировать" – мне кажется, это теперь так называется – и спасти одну паршивую овцу, которая бы сделала общество намного богаче, казни мы ее сразу и без промедления.
Наш хозяин был явно изумлен, если только не оскорблен.
– Сэр, это средневековая точка зрения!
– Но под другим лозунгом! С другой этикеткой, – не сдавался Понс. – Уважаемый судья, я напомню вам, что общество бы существенно улучшилось, казни мы десять процентов отщепенцев без этих игр в фальшивые моральные категории.
