— Сердечная недостаточность в результате расширения сердца — так сказано в заключении. Тело было кремировано. Кстати, подтверждающее заключение подписано вами.
— Мной? — воскликнул врач. — Чепуха! Это ошибка. Я подписал заключение для кассы взаимопомощи. Ингл принес его мне и попросил подписать… Но я даже не знал, что он умер. Между прочим, я уехал в отпуск через пару дней после его прихода и вернулся только вчера. Почему вы считаете, что я подписал заключение о его смерти?
Торндайк достал подготовленную Стокером справку и вручил ее Холбери. Тот, удивленно нахмурясь, прочел там свои имя и адрес.
— Ничего не понимаю, — заметил он. — Надо с этим разобраться.
— Да, конечно, — поддержал его Торндайк. — В первую очередь из-за подозрения, что покойный был отравлен.
— Вот-вот! — воскликнул Холбери. — Тогда это нитроглицерин, можете быть уверены. Но я зря подозревал его. Травил его кто-то другой. Возможно, та пройдоха, его жена. Кого-то конкретно подозревают?
— Да. Обвиняется и вправду его жена.
— Гм… Вероятно, это обоснованное обвинение. Но она обвела нас вокруг пальца. Ловкая чертовка! В урне с пеплом теперь никаких улик не найдешь. Но все же кто-то подделал мою подпись. Думаю, той стерве потребовалось мое заключение как раз для того, чтобы получить образец моей подписи. Я смотрю, второе заключение подписано человеком по имени Микинг. Кто это? Обычно ко мне обращался Барбер.
— Мне придется поискать, кто это, — ответил Торндайк. — Возможно, доктору Барберу это известно. Я сейчас же отправляюсь к нему.
— Да, — согласился доктор Холбери, пожимая нам руки, — вам надо повстречаться с Барбером. В любом случае, он знает историю болезни.
С Уимпоул-стрит мы направились на Хоуленд-стрит. Нам повезло: мы прибыли туда, как раз когда доктор Барбер остановил свою машину у входа. Торндайк представил себя и меня, а потом назвал цель нашего визита. Правда, вначале он умолчал, что мы уже побывали у доктора Холбери.
— Ингл… — повторил доктор Барбер. — Да, конечно, я его помню. Вы говорите, что он умер? Честно говоря, меня это удивляет. Я не считаю, что его состояние было таким серьезным.
— У него было расширение сердца? — уточнил Торндайк.
— Ничего существенного. Я не нашел никаких органических изменений, никакого клапанного порока. Это скорее выглядело как сердце курильщика. Но странно, что Микинг ничего мне не рассказал. Он ведь замещал меня. Я передал ему дела, когда уезжал в отпуск. Вы говорите, он подписал заключение о смерти?
