Так что ей показывает комм?
— Ваши глаза цвета глубокого космоса… — Наугад бросил я.
Виринея одобрительно кивнула.
— Навсегда пленили мое сердце… — Во рту у меня покислело от слащавости фразы.
Но женщинам такие упражнения в изящной словесности нравятся — а мне требовалось подыграть Вир.
— Рада, что офицеров руновского Космофлота учат говорить комплименты. — Тут же отозвалась Виринея. — Вы не представляете, господин Потапов, как дамы это ценят. А то все служба и служба, а женщину в тебе никто и не видит.
Она чуть насмешливо глянула на меня и принялась мелкими глоточками опустошать бокал с белым вином. Откинув правую руку так, что ладонь легла на стол сантиметрах в тридцати от моего локтя. Очевидно, меня недвусмысленно приглашали погладить её.
Я растянул губы в улыбочке, прогулялся пальцами по запястью. Крепкому. Напряженному, несмотря на кажущуюся расслабленность. В артерии под выступающей косточкой запястья стремительно бился пульс.
Итак. Вир хочет, чтобы я зашел в её каюту — но тянет время. Что-то должно произойти — или уже происходит. Где? У неё или у меня в каюте?
Главное, чтобы ничего не происходило в трюме со скафандрами. Я ощутил желание сорваться с места и побежать на грузовую палубу.
— И самое главное, — заявила вдруг Виринея, оторвавшись от своего бокала. — Что вы, господин Потапов, не спешите. Позволяете женщине самой решать, когда и что должно происходить. Не идете напролом… женщины, особенно такие, как я, это ценят.
Вот тут она послала мне такой взгляд, что я бессознательно потянулся и расстегнул крайнюю пуговку на стойке кителя. Какой бывает страсть особистки? Оценивающей и прожигающей до костей, вот как этот взгляд?
— Посидим тут немного. — Негромко сказала Вир. Снова пригубила бокал, глядя на меня уже задумчиво. — Пассажиры расходятся, ещё немного, и останемся одни.
Столики вокруг действительно пустели один за другим.
— Как пожелаете. — Я махнул рукой роботу-подавальщику. Распорядился вполголоса, когда тот подкатил: — Бокал красного.
— Вино Гатремон, Джурджир, Вегату? — Завелся тот.
— Гатремон. — Отмахнулся я.
И снова обернулся к Виринее. Которая успела посмотреть на комм, пока я отвлекался.
— Позвольте вас спросить, прелестница. Сколько нам придется просидеть тут, пока вы не решились наконец отвести меня к себе?
Она отдернула от губ бокал, изобразила на лице возмущение — но посмотрела при этом с насмешливым прищуром.
— Вы торопитесь, господин Потапов. А ведь я только что похвалила вас за умение ждать.
