Возникает вопрос: а зачем он вообще эту петлю на шею надевал? Реально хотел повеситься? Я конечно за последующие прожитые годы неоднократно потом слышал про подростковые суициды, но ни разу не встречал, чтобы это делали в публичном месте. В ванных, туалетах, сараях, в лесу на березе — про такие случаи знаю, а чтобы это делали демонстративно в центре двора, в беседке, которую видно как минимум из окон двух домов — столкнулся в этот единственный раз. Потом, петля болталась на уровне его бедер, и чтобы сунуть в нее голову Юрию надо было или встать на колени, либо как-то ее поднять. Вдобавок, петля на веревке была не удавка. Когда в нее вставляли ногу, чтобы покачаться, она не затягивалась. Да и по-моему противно совать голову в петлю, в которую все, кому ни лень, ставили грязную обувь. Ну, не гигиенично же это!
Да и повод для суицида никто не мог придумать. Мы видели его где-то за полчаса — за сорок минут до смерти и он не казался ни грустным — хохмил как всегда, ни отчаявшимся. Пусть не был он отличником в школе, так и с кучей троек люди живут, закончил бы он восьмой класс — пара месяцев оставалась и свободен от школы навсегда. Впереди взрослая жизнь. Так что мотивы, подвигнувшие его на этот поступок, так и остались для нас загадкой.
И, похоже, не только для нас, поскольку вскоре появилась версия, обвинявшая в происшествии нас. Якобы детишки нашего двора играли в войну, и парня, который исполнял роль Гитлера, взяли в плен и случайно повесили. Мы просто обалдели от таких слухов. Во-первых, в войну мы в тот день не играли, во-вторых в наших военных играх Гитлера, как персонажа, нет, а в-третьих, мы пленных не вешаем, не говоря про то, что Юрик Журавлев среди гулявших в тот день был самым старшим и вряд ли мы даже всей кодлой с ним бы справились, чтобы засунуть его в петлю.
Но, тем не менее, один из вариантов этой версии укоренился даже в нашей 9-й школе среди учителей. Я лично слышал подобные заявления от нашей классной Александры Алексеевны. На все наши возражения, что мы там были и ничего такого с Юрой не делали, не произвело на нее никакого впечатления.
Другое дело, если бы пришла пара отморозков постарше, и повесила Журавлева, пока он один был в беседке. Но никто не видел в тот день чужаков, да еще таких решительных.
Спустя несколько дней после похорон Юрия, пацаны нашего двора начали громить эту беседку. Даже мы, малышня, принимали в этом посильное участие. Многие взрослые видели, как мы ее курочим, но никто не сказал нам в протест ни единого слова. Уж больно нехорошие воспоминания она навевала.
