Именно от нее я узнал окончание всей этой истории про дядю Сашу, ставшего маньяком.
Уж не помню в связи с чем возникла эта тема, но тетя Лида утверждала, что и похитителем девочки, и убийцей-расчленителем женщины был один и тот же человек, живший в 34 доме на Краснознаменной, в той квартире, где заделано кирпичами окно. Но я то знал, что именно через это окно на первом этаже и давал нам свое представление дядя Саша. В доказательство его причастности говорил тот факт, что окно заложили кирпичом именно после того, как прошел слух о похитителе девочки. Да и его самого я после этого случая не видал ни разу. Другое косвенное подтверждение его вины я осознал, когда сам дожил до его возраста. Обретя семью и став тридцатилетним, я не замечал за собой желания изображать из себя клоуна для ребятишек из детского сада, хотя и детский сад тогда еще был, и окна мои из него тоже видны были. Да и разговаривать с 16-летними лолитами на скользкие темы на лавочках у меня желания никогда не возникало. Это больше свойственно тем, кто склонен, не побоюсь этого слова, к педофилии, когда тяга к детям и проявляется в виде немного странного поведения.
Наш район в те года являлся обычной рабочей окраиной. Интеллигенция и творческие работники селиться на наших улицах не стремились. Долгие годы в нашем дворе даже бытовало выражение «поехать в город». И это несмотря на то, что мы и так жили в городе. Связано это было с тем, что все мы были выходцы с «Мостопоезда», и для наших родителей эта фраза напоминала о прежних поездках в Москву, Акмолинск и в Челябинск с мест их прежнего жительства на полустанках. Даже когда они просто собирались в центр города с целью посетить «двухэтажный» или «трехэтажный» универмаги (по-теперешнему это магазины «Молодежная мода» и «Детский мир», бывшие тогда просто универмагами и отличавшиеся по их этажности), они по давней привычке говорили: «съезжу в город».
Ну и как всякая рабочая окраина, наш район был довольно хулиганский, особенно при таких соседях, как Колхозный поселок и «Шанхай». Случалось всякое: дрались, тыкали друг друга ножами, пьянствовали и хулиганили. Человеческого дерьма по округе хватало.
Еще в детстве стал невольным свидетелем одной истории. Проходящие через наш двор «шанхайцы» обидели кого-то из братьев Новиковых. По-моему, Алешку. Алексей рассказал про это Жорику — Сашке Журавлеву. И буквально через полчаса, когда шанхайская шпана возвращалась назад, Жорик их тормознул и решил с ними разобраться. Он не побоялся сделать это один, потому, что он был сильнее и крупнее любого из них, но не учел одного, что они вооружены. Главный из шанхайцев, кажется, это был тип по кличке Ржавый (по именам мы их даже не знали), успел выхватить нож и броситься на Сашку. Тому ничего не оставалось делать, как убегать. Буквально через минуту из подъезда выскочил отец Сашки — дядя Коля, и теперь уже шпана рванула от него. Потом еще пару дней Журавлев старший, уже потерявший старшего сына и чуть не оставшийся без младшего, пытался поймать Ржавого, но тот успешно скрывался.
