Мы сидели за обеденным столом в долгие послеполуденные часы, когда следовало вести себя тихо, потому что маме нужно «заспать свою меланхолию» или двоюродная бабушка Роуз отдыхала у себя наверху. Время года могло быть любое: за спиной у сестры Жанны яблони в цвету или мельтешение крупных снежинок.
Она сказала нам:
– Когда умерла сестра Сен-Савуар, разлился чудесный запах роз. Сестра Сен-Савуар на мгновение открыла глаза, а ведь она много дней их не открывала, потом снова их закрыла и вздохнула. Это был очень глубокий вздох. Но не усталости, понимаете? Не печали. Я бы сказала, это был вздох удовлетворения. А после показалось, будто в комнату внесли тысячу роз – специальной доставкой. Мы словно на мгновение перенеслись в то место, куда отправилась ее душа. Почувствовали его дыхание. Точно на миг открылась дверь, только чтобы впустить ее, а все мы, кто еще застрял здесь, на земле, увидели его мельком. Ведь только малый проблеск и способны снести живые. Только эту малость небесной красоты мы и можем снести. – Подняв глаза к потолку, она сказала: – Знаете, она не для меня. Та красота. Ну, да неважно. Вот вы ее непременно увидите. И ваша старая бабушка тоже.
Долго ли с нами прожила двоюродная бабушка Роуз? Несколько недель, месяц, возможно, два? Однажды теплым днем мы пришли из школы, а гостевая комната оказалась пустой. В тот день мама, которая чувствовала себя хорошо и сновала по дому, открыла окна, чтобы впустить свежий ветер. Шевелились белые занавески, матрас стоял голый.
Позднее отец объяснил, что, поскольку у нашей мамы слабое здоровье, поскольку у нее склонность к меланхолии, они сочли за лучшее, чтобы свои последние дни старая бабушка Роуз провела в доме престарелых. Там умеют обеспечить особый уход, сказал он. Домом престарелых управлял еще один монашеский орден, не наши малые сестры бедняков, число которых уже тогда сокращалось. А епископ уже тогда положил жадный взгляд на их величественный монастырь.
Нам сказали, что двоюродная бабушка Роуз уехала провести последние дни в доме престарелых, которым управлял тот самый орден, куда едва не вступила сестра Жанна, орден, который специализировался на уходе за стариками, чья жизнь подходила к концу. В городке под названием Валгалла.
– Ну надо же, какое название! – сказал наш отец. – Если это не верный знак, что она попадет на небеса, – добавил он, удовлетворенный, что его долг перед старухой исполнен, – то уж и не знаю, какой был бы вернее.
