В какой-то момент от входа в палату донеслось какое-то шарканье, я повернулся в ту сторону и увидел Эймоса. Он был в больничном халате и опирался на костыль. Рот его прикрывала кислородная маска, а следовавшая за ним сиделка прижимала к его затылку пузырь со льдом. Выглядел он, надо сказать, неважно – пожалуй, я еще никогда не видел Эймоса в таком состоянии. Его лодыжки покрывала какая-то густая красная мазь, а голова выглядела так, словно Эймоса треснули бейсбольной битой.
Подойдя поближе, он сел на стул рядом со мной, плотнее прижал к губам маску и глубоко вдохнул. Закашлявшись, Эймос помотал головой, снова вдохнул, но ничего не сказал. Аманда взяла у сиделки пузырь со льдом и осторожно прижала к его выбритой голове. Он ощупью нашел ее пальцы и слегка пожал, но ни она, ни Эймос так и не произнесли ни слова. Я заметил, что глаза у моего друга покраснели, а брови и ресницы отсутствуют.
Эймос глотнул еще кислорода и глухо сказал:
– Я пришел, как только услышал…
Я ненадолго задумался. В комнате было очень тихо; если кто и заговаривал, то чуть слышно. Казалось, медперсонал даже передвигаться старается на цыпочках, чтобы не производить шума.
Я посмотрел на Эймоса, на Мэгги, на Аманду.
– Услышал что?..
По щеке Эймоса покатилась слеза, и он слегка качнул головой.
– Что Мэгги… что Мэгги потеряла ребенка.
Опустившись на колени рядом с каталкой, я заправил волосы Мэгги ей за ухо. Лекарство, которое ей дали, наконец-то подействовало, и она уснула. Рентген показал, что у нее сломаны три ребра, и врачи решили, что будет лучше, если она проспит часов восемь-десять. Мэгги была очень бледной, а на ее распухшем лице все еще виднелись следы засохшей крови. Я повернулся к Аманде и открыл рот, но просить мне не пришлось. Поняв меня без слов, она принесла марлевые тампоны, какой-то раствор, и я стал очищать лицо и плечи Мэгги. Аманда занималась ее руками и ногами. Выглядела она усталой и обеспокоенной, и я спросил:
– Как там пастор?
Она кивнула и с благодарностью пожала мне руку.
– Все в порядке. Его, правда, оставили на ночь в больнице, но это просто на всякий случай. Мама сейчас с ним.
Когда мы закончили, я вытер Мэгги лицо салфеткой, накрыл чистым халатом и несколькими одеялами, а потом снова приподнял, пока Аманда подсовывала под нее очередную впитывающую прокладку. Старая прокладка была покрыта пятнами темной крови, и к ней прилипли какие-то черноватые сгустки. Что это было, я рассмотреть не успел – Аманда свернула прокладку чистой стороной наружу, сунула в пакет и посмотрела на меня. В ее глазах снова заблестели слезы, а выпяченная нижняя губа дрожала. Эймос поднялся и отвернулся к окну, хотя за стеклом не было видно ничего интересного.
