У Толиного подъезда стояла девушка в модной дубленке и в сапогах на очень высоком каблуке.
«Как она по льду и снегу в этом ходит?» — подумала Ирина.
Девушка, глянув оценивающе, шагнула ей навстречу.
— Простите, вы не Ирина?
— Да. Ирина Афанасьевна.
— А меня зовут Анжела. — Увидев, что Ирина пока ничего не понимает, добавила: — Я — Толина девушка.
— А-а. Здравствуйте!
Ирина почувствовала, какими тяжелыми вдруг стали сумки.
— Ирина Афанасьевна, — начала Анжела, глядя в сторону. — Мне тоже очень не по себе и неприятно говорить, вы не подумайте. Но у меня нет другого выхода. Врач сказала, что если я сделаю аборт, у меня больше никогда не будет детей. У вас ведь есть — вы должны меня понять. Толя пока ничего не знает. Я вас очень-очень прошу, — она для убедительности приложила руки к груди, — оставьте его!
Анжела говорила все быстрее, а черты ее миловидного лица все более напрягались и заострялись.
— Умоляю вас!
Ирина, не ответив, повернулась и пошла в сторону остановки. Через минуту она провалилась в черную яму…
Ничего не понимая, Ирина очнулась от того, что чужие руки скользили по ее телу, что-то делали с ней. Внизу живота сильно болело, а дальше все было горячим и липким. Почему она лежит? Куда ее везут?
— Что?! — спросила она, уже зная ответ, поймав взгляд молодой женщины в белом халате, разогнувшейся над ней.
— У вас выкидыш. И сильное кровотечение.
Ирина закрыла лицо руками. Какой ужасный, невыносимый звук, похожий на звериный рев! Неужели он вырывается из нее? Но ей уже ничего не стыдно…
Ирина снова очнулась от света, падающего в лицо. Медсестра смазывала ей внутреннюю часть локтя ваткой, намоченной спиртом.
— Какие у вас тонкие венки, — пожаловалась она. — Кое-как нахожу.
Медсестра воткнула иглу, и из капельницы потекла светлая жидкость.
— Пожалуйста, сообщите обо мне домой и на работу, — попросила Ирина.
— Говорите телефоны.
— Только не пугайте…
— Соврать что-нибудь?
— Соврите.
— Хорошо. А вам лучше снова поспать.
Ирина кивнула и снова ушла в какую-то густую пелену. «Как ежик в тумане», — успела подумать она.
Все серое утро Ирина проплакала. Слезы текли и текли.
— Женщина, нельзя так! — жалостно сказала нянечка, мывшая пол.
— Оставьте ее в покое, — откликнулась лежавшая в халате поверх одеяла соседка по палате. — Беду выплакать надо…
От принесенной в обед еды Ирина отказалась. А во время вечернего обхода попросила доктора:
— Отпустите меня домой. Если надо на уколы, я похожу. Мне дома с детьми будет легче. А здесь я с ума сойду.
