Когда заходит речь о плохих врачах, обычно описываются монстры, например Гарольд Шипман>{1} из Северной Англии, обвиненный в убийстве 15 пациентов смертельными дозами наркотиков и подозревавшийся в трех сотнях отнятых жизней. Джон Рональд Браун, хирург из Сан-Диего, работая без лицензии, провел несколько неудачных операций по смене пола и ампутировал левую ногу здоровому мужчине, скончавшемуся затем от гангрены>{2}. Джеймс Бёрт, печально знаменитый гинеколог из Огайо, подверг несколько сотен женщин, многих из которых погрузил в наркоз для других процедур, чудовищной уродующей операции — с удалением клитора и «переформированием» вагины, — которую называл «любовной хирургией»>{3}.
Однако проблема плохих врачей не имеет ничего общего с этими жуткими отклонениями. Речь идет о просто плохих врачах, которых вы встречаете в повседневной жизни, таких как Хэнк Гудман. Любому медицинскому работнику известны подобные примеры: прославленный кардиолог, впадающий в старческое слабоумие, но не желающий уходить на покой, многоуважаемая акушерка-алкоголичка, хирург, отчего-то потерявший былую хватку. С одной стороны, есть убедительные свидетельства того, что ошибки не являются исключительной прерогативой этой меньшей части докторов. Ошибки слишком обычны и повсеместны, чтобы иметь такое простое объяснение. С другой стороны, проблемные врачи действительно существуют. Даже хорошие врачи могут стать плохими, и, когда это происходит, коллеги обычно оказываются безоружными.
Мы с Гудманом общались целый год. Он сам, как никто, был ошеломлен тем, что с ним произошло, но согласился рассказать свою историю, чтобы она послужила другим уроком. Он даже свел меня со своими бывшими коллегами и пациентами, попросив только не называть его настоящее имя.
Один случай произошел жарким августовским днем 1991 г. Гудман работал в больнице — разветвленном современном, залитом светом комплексе с высящимся в центре зданием из красного кирпича, от которого разбегались во все стороны корпуса поменьше. Обширная сеть окрестных клиник и близлежащая медицинская школа поставляли сюда пациентов. Длинный коридор первого этажа главного здания вел к операционным — белоснежным, просторным, гулким, где под мощными осветительными приборами лежали пациенты, а бригады медиков в синей униформе делали свое дело. В одной из них Гудман закончил операцию, стянул с себя хирургический балахон и подошел к телефону на стене ответить на сообщения, пока операционную моют. Одно из сообщений поступило от его ассистента, находившегося в кабинете в полуквартале отсюда. Он хотел поговорить с Гудманом о миссис Д.
